Инфанта (Анна Ягеллонка). Юзеф Крашевский

Заячковская собиралась выходить замуж, и таким образом взяли её к королю, а потом временно поместили в Витове, недалек от Пиотркова, где держали её по-княжески. По несколько тысяч золотых червонцев сразу посылал король Заячковской, а одно её роскошное ложе стоило четыре тысячи.

      Кровавыми слезами этот позор своего дома оплакивала Анна, а оттого, что возмущения своего сдерживать не умела, что её речи доносили Августу и пытались их поссорить, дошло до того, что брат с сестрой не виделись, и король о всех её нуждах, казалось, забыл.

      Анна на самом деле имела друзей и на королевском дворе, но менее смелых, чем те, которые из последних часов старались извлечь для себя выгоду.

      Завещание, которое как раз в этот день переписывали, доказывало лучше всего, что сердце Сигизмунда Августа не отвернулось от сестры. Скорее стыд, нежели гнев, был поводом для разрыва отношений. Король боялся законных оправданий, самых слёз, которые больно бы его кольнули.

      Не давали также больному покоя, его намеренно изолировали, пичкали всё более новыми лекарствами баб и привозимых ведьм – так что ослабевший, измученный, он не был паном себе.

      Обозный Карвицкий был одним из тех, которые наиболее торжественно себе обещали не допустить отъезда короля, пока с сестрой не увидится и не помирится.

      Когда так в одной части замка около больного крутится рой жадных людей, в другой возле принцессы Анны собираются верные ей и семье, готовые защитить покинутую. К этим принадлежал, как мы видели, и варшавский староста, который, будучи в замке, и, не имея возможности достучаться до короля, велел отвести себя к принцессе.

      Она принимала его всегда мило, по той причине, что считала его человеком, который не запятнал себя никчёмным раболепием, а у короля имел милость заслуженной работой, какую предпринял около моста на Висле, потому что Сигизмунд Август желая это дело видеть завершённым, поручил ему и на него надеялся.

      Этот огромный мост, постройка для своего времени трудная и дорогая, уже наполовину было оконченным. Ездил король, когда чувствовал себя более здоровым, осматривать его, присматривалась принцесса, гордился им Вольский.

      Увидев его у себя, Анна которая, как всегда, так и в этот день, вышла к нему с заплаканными глазами, думала, что он прибыл похвастаться своей работой.

      – Давно вас не видела, пане староста, – отозвалась она грустно, – и ни весна, ни зима не помешали вашим работам, которые, конечно, должны были продвинуться далеко.

      – Не отдыхаем, – ответил староста весело, потому что всегда привык показывать ясное лицо, – страшусь только теперь, чтобы нам боязнь эпидемии не не рассеяла людей.

      Принцесса вздохнула. Вольский, поведавший ещё что-то о мосте, внезапно изменил предмет разговора.

      – У меня есть интересный гость, – сказал он, – которого я бы и вашей милости рад показать, но без позволения не смел.

      Кто же это такой? – равнодушно спросила Анна.

      – Польский шляхтич, Крассовский, но от долгого