Поэмы. Александр Пушкин

ним бросается потом,

      Неутомимый и безмолвный.

      Глухая ночь. Река ревет;

      Могучий ток его несет

      Вдоль берегов уединенных,

      Где на курганах возвышенных,

      Склонясь на копья, казаки

      Глядят на темный бег реки —

      И мимо их, во мгле чернея,

      Плывет оружие злодея…

      О чем ты думаешь, казак?

      Воспоминаешь прежни битвы,

      На смертном поле свой бивак,

      Полков хвалебные молитвы

      И родину?.. Коварный сон!

      Простите, вольные станицы,

      И дом отцов, и тихий Дон,

      Война и красные девицы!

      К брегам причалил тайный враг,

      Стрела выходит из колчана —

      Взвилась – и падает казак

      С окровавленного кургана.

           Когда же с мирною семьей

      Черкес в отеческом жилище

      Сидит ненастною порой,

      И тлеют угли в пепелище;

      И, спрянув с верного коня,

      В горах пустынных запоздалый,

      К нему войдет пришлец усталый

      И робко сядет у огня:

      Тогда хозяин благосклонный

      С приветом, ласково, встает

      И гостю в чаше благовонной

      Чихирь (⁹) отрадный подает.

      Под влажной буркой, в сакле дымной,

      Вкушает путник мирный сон,

      И утром оставляет он

      Ночлега кров гостеприимный (¹⁰).

           Бывало, в светлый Баиран (¹¹)

      Сберутся юноши толпою;

      Игра сменяется игрою:

      То, полный разобрав колчан,

      Они крылатыми стрелами

      Пронзают в облаках орлов;

      То с высоты крутых холмов

      Нетерпеливыми рядами,

      При данном знаке, вдруг падут,

      Как лани, землю поражают,

      Равнину пылью покрывают

      И с дружным топотом бегут.

           Но скучен мир однообразный

      Сердцам, рожденным для войны,

      И часто игры воли праздной

      Игрой жестокой смущены.

      Нередко шашки грозно блещут

      В безумной резвости пиров,

      И в прах летят главы рабов,

      И в радости младенцы плещут.

           Но русский равнодушно зрел

      Сии кровавые забавы.

      Любил он прежде игры славы

      И жаждой гибели горел.

      Невольник чести беспощадной,

      Вблизи видал он свой конец,

      На поединках твердый, хладный,

      Встречая гибельный свинец.

      Быть может, в думу погруженный,

      Он время то воспоминал,

      Когда, друзьями окруженный,

      Он с ними шумно пировал…

      Жалел ли он о днях минувших,

      О днях, надежду обманувших,

      Иль, любопытный, созерцал

      Суровой простоты забавы

      И дикого народа нравы

      В сем верном зеркале читал —

      Таил в молчанье он глубоком

      Движенья сердца своего,

      И на челе его высоком

      Не изменялось ничего.

      Беспечной смелости его

      Черкесы грозные дивились,

      Щадили век его младой

      И шепотом между собой

      Своей