100 великих загадок истории Франции. Отсутствует

можете их описать?

      – Это было похоже на корпус корабля с плавными обводами, только без надстроек.

      – Вы уверены, что это была не подводная лодка?

      – Точно сказать не могу.

      – Следовательно, это вполне могла быть подводная лодка?

      – Ну да, возможно, – признался Киртатас и отвернул голову. А потом прибавил: – Но это вы так решили, а не я.

      После слов Киртатаса члены следственной комиссии оторопели – но не от удивления, а скорее от возмущения. Еще бы! Прошло столько времени, а греческий капитан лишь сейчас соизволил признаться, что его судно, «возможно», столкнулось с подводной лодкой, которой, вне всякого сомнения, могла быть только «Ондина».

      – Как долго вы пробыли в том месте, где произошло столкновение? – спросили Киртатаса.

      – Часа два.

      – Почему вы не стали ждать, пока рассветет?

      – Почему? Да потому, что после столкновения могло произойти одно из двух: обломки или сразу пошли ко дну, или их унесло слишком далеко – попробуй разгляди. Все, что я мог сделать, так это предупредить по радио другие корабли.

      – А что, если это действительно была подводная лодка?

      – Повторяю, тогда мне это и в голову не могло прийти.

      Поведение Киртатаса изменилось. Он уже не свидетельствовал, а защищался.

      В самом деле, теперь против него выдвигались сразу два тяжких обвинения: во-первых, по вине вахтенных, допустивших навигационную ошибку, его судно наскочило на подводную лодку; во-вторых, после столкновения он не предпринял никаких мер, чтобы отыскать следы корабля, потерпевшего крушение по его же вине.

      Однако Киртатас все отрицал, причем на редкость упорно, и некоторые члены следственной комиссии уже засомневались – а виновен ли он на самом деле. Сомнения их основывались главным образом на том, что нельзя объяснить причину столкновения одной лишь рассеянностью вахтенных «Екатерины Гуландрис»… И греческого капитана подвергли очередному допросу.

      – Каким образом вы столкнулись с обломками?

      – Кормовой частью правого борта.

      – То есть вы хотите сказать, что наскочили на них кормой?

      – Выходит, так.

      – С какой стороны ваше судно получило повреждения?

      – Со стороны носовой части правого борта.

      – Следовательно, по вашим словам, получается, что подводная лодка – если только это действительно была она – шла вам наперерез?

      – Вот именно. И это еще раз доказывает, что мы столкнулись не с «Ондиной».

      – Что вы хотите этим сказать?

      – А то, что французская подводная лодка, тем более военная, навряд ли могла совершить такую ошибку при маневрировании.

      – Но ведь лодка могла вас просто не заметить?

      – Исключено. У нас на борту горели все ходовые огни.

      Киртатас говорил уже более уверенно. Конечно, он догадывался, что члены следственной комиссии считают его виновным. К тому же ни для кого не было секретом, что греческие моряки систематически нарушают международные правила судоходства…

      Однако, если вопрос об истинном виновнике