Имортист. Юрий Никитин

городов США превратятся в развалины. А всю страну окутает радиоактивное облако. То, что я вам говорю, должно быть принято как наша новейшая военная доктрина! Мы сами должны позаботиться, чтобы ее нюансы знали все юсовцы, все тамошние избиратели, что имеют право голоса. А также все их дети, что могут повлиять на голоса родителей.

      Он вздохнул:

      – Простите, господин президент, главное я сказал. У меня здесь еще целый набор пунктов как насчет системы раннего предупреждения о крылатых ракетах, о скорострельных автоматических ПВО для защиты ракетных шахт, они должны сбивать все в радиусе пяти километров, даже не запрашивая «свой-чужой», так и расчеты модернизации старых ракет. Просто продлить срок их жизни, иное нам пока не до жиру. И даже еще одна вещь, о ней даже как-то говорить не принято…

      Ростоцкий сказал хриплым каркающим голосом:

      – Да уж не жмитесь, Михаил Потапыч. Здесь все стервятники, хоть многие и поневоле. Поймем.

      Он развел руками:

      – Я говорю о несимметричном ударе. Мазарин прав, мы должны позаботиться о возможности бактериологического оружия.

      – А, это, – протянул Мазарин до жути спокойно. – С этим уже решили. Поехали дальше.

      Только сейчас я ощутил, что в кабинете, несмотря на страшные слова, гроза как будто прошла мимо, а то и отгремела незаметно для нас, в чьих душах бушуют бури, куда там атмосферным, стратосферным или даже космическим. А Казидуб поинтересовался убийственно спокойно:

      – А как намереваетесь доставить в США?

      Ростоцкий указал глазами в сторону Мазарина.

      – Спросите уважаемого Игоря Игоревича. Думаю, уже доставлено. А там на местах разрабатывается новое. Главное, чтобы в ответ на удар по России там не замедлили привести его в действие. И чтобы об этом в Штатах все знали. Это тоже фактор сдерживания.

      Казидуб потер ладони, раздался скрип, словно весло двигалось в уключинах.

      – А ведь хорошо, – сказал он с удовольствием, в то же время как будто с некоторым недоумением. – Но… неужели наконец-то дожили? Неужели обожрались дрянью не только мы, лучшие из лучших, а самый лучший – конечно же, я, но и этот чертов простой народ? Избиратели, электоратели? Мне жутко стыдно, что я голосовал не за вас, господин президент, а за вашего противника, Оглоблева. У него шансы были намного выше, а уж лучше он, чем этот гребаный демократ Цидульский!.. До сих пор дивлюсь вашей победе!

      Мазарин сказал хитренько:

      – Господин президент с его командой очень сладкого червячка забросили для наживки. Как же, бессмертие для всех!..

      Я ощутил подвох, сказал настороженно:

      – Да, для всех. А что не так? Для всех, кто идет в гору, а не катится с горы.

      Мазарин сказал с торжеством:

      – А это и есть тот пунктик мелким шрифтом, что лохи не замечают в умело составленных договорах!.. Кто будет отбирать-то? Кого в элиту бессмертных, кого в газовую печь?

      – Газовых печей не будет, – объяснил я. – Зачем матерьял