Неприкаянные письма (сборник). Джоанн Харрис

отец был человеком сложным. Не всегда легко было быть его дочерью. Долгое время мы были разобщены, а потом, в конце прошлого года, наконец-то вновь сошлись.

      – У-гу, – киваю.

      Опять недолгое молчание.

      – Когда вы позвонили, я переживала кое-что, связанное с нашей семьей, и была очень взвинчена. Боюсь, что перенесла свое раздражение на вас.

      – Извинения приняты, – сказала я ей. – Что-нибудь еще?

      – Вы сказали, что у вас есть некое письмо, возможно, важное, содержащее черную карточку, так? Понимаете, эта карточка должна была быть в бумагах моего отца, но после вашего звонка я проверила: ее там нет. По-видимому, вы ее нашли…

      – Ну-да, и последовала вашему совету.

      – Простите?

      – Я отослала ее по почте в полицейское управление Бристоля. Вам следует к ним обратиться…

      – Лгунья. – Вот так-то: вновь в голосе ее зазвучал рык.

      – По голосу судя, вы опять взвинчиваетесь, – отозвалась я беззаботно. – Каждый справляется с горем по-своему. Не трудитесь опять звонить с извинениями, я вас заранее прощаю…

      – Мне известно, что она все еще у вас.

      Я хмыкнула:

      – Не знаю, чего вы добиваетесь, но это и цирк-то не мой, и обезьянки не мои[17].

      – О, будь уверена, цирк это твой. Только попробуй и дальше под ногами путаться. Я из тебя обезьяну сделаю. Сбереги себе кучу времени и избавься от многих бед – перешли мне Майклово письмо. Адрес я тебе дам.

      – Окей, – говорю, – дай только карандаш возьму или еще что, чем записать. – Опустила телефон, посчитала до пяти и вновь поднесла его к уху: – Диктуй.

      – М. Паррис, Шестая авеню, 89… – Пока она говорит, я вбиваю адрес в интерактивную карту, увеличиваю ее, затем жму на «показать улицу». – Повторите, пожалуйста, сказанное мною, чтоб быть в полной уверенности, что вы записали правильно. – Теперь она старается изо всех сил не проявлять нетерпения.

      – Не буду, – возразила я. – На изображении улицы на Шестой авеню нет ничего, кроме складов и гаражей.

      – Умной себя считаешь? – рявкнула она. – Мы тоже гуглить умеем. У нас есть номер твоего телефона, и мы знаем, что ты в Лондоне. Хочешь цирка? Что ж, цирк въезжает в город, и когда мы с тобой покончим…

      Я дала отбой и отключила телефон. Потом уселась, уставившись на пустой экран и раздумывая, аккумулятор ли мне вынуть или симку пополам разломить, как в кино показывают.

      Нет, я должна включить телефон и позвонить в полицию. Еще лучше: отнести это попавшее не по адресу почтовое отправление в ближайший полицейский участок и сделать заявление. Потянулась за конвертом и замерла. «Господин полицейский, я хочу заявить, что мне на телефон позвонила какая-то женщина и угрожала устроить мне цирк».

      Сама расхохоталась. Вот и говори тут про безумные речи, когда у тебя рак. Кстати об этом: «Да, господин полицейский, мне сегодня поставили диагноз. Года два, сказали. Да, мне предстоит химия, но пока терапия еще не началась. Боюсь ли я? Если честно, то

17

Утвердившаяся в английском языке польская поговорка: «Это не мой цирк и не мои обезьянки» – означает полное безучастие к какой-либо затее.