Гой ты, Русь моя родная (сборник). Сергей Есенин

у куста».

      И в каждом страннике убогом

      Я вызнавать пойду с тоской,

      Не Помазуемый ли Богом

      Стучит берестяной клюкой.

      И может быть, пройду я мимо

      И не замечу в тайный час,

      Что в елях – крылья херувима,

      А под пеньком – голодный Спас.

      «Задымился вечер, дремлет кот на брусе…»

      Задымился вечер, дремлет кот на брусе.

      Кто-то помолился: «Господи Исусе».

      Полыхают зори, курятся туманы,

      Над резным окошком занавес багряный.

      Вьются паутины с золотой повети.

      Где-то мышь скребется в затворенной клети…

      У лесной поляны – в свяслах копны хлеба,

      Ели, словно копья, уперлися в небо.

      Закадили дымом под росою рощи…

      В сердце почивают тишина и мощи.

      «Гой ты, Русь, моя родная…»

      Гой ты, Русь, моя родная,

      Хаты – в ризах образа…

      Не видать конца и края –

      Только синь сосет глаза.

      Как захожий богомолец,

      Я смотрю твои поля.

      А у низеньких околиц

      Звонно чахнут тополя.

      Пахнет яблоком и медом

      По церквам твой кроткий Спас.

      И гудит за корогодом

      На лугах веселый пляс.

      Побегу по мятой стежке

      На приволь зеленых лех,

      Мне навстречу, как сережки,

      Прозвенит девичий смех.

      Если крикнет рать святая:

      «Кинь ты Русь, живи в раю!»

      Я скажу: «Не надо рая,

      Дайте родину мою».

      «По дороге идут богомолки…»

      По дороге идут богомолки,

      Под ногами полынь да комли.

      Раздвигая щипульные колки,

      На канавах звенят костыли.

      Топчут лапти по полю кукольни,

      Где-то ржанье и храп табуна,

      И зовет их с большой колокольни

      Гулкий звон, словно зык чугуна.

      Отряхают старухи дулейки,

      Вяжут девки косницы до пят.

      Из подворья с высокой келейки

      На платки их монахи глядят.

      На вратах монастырские знаки;

      «Упокою грядущих ко мне»,

      А в саду разбрехались собаки,

      Словно чуя воров на гумне.

      Лижут сумерки золото солнца,

      В дальних рощах аукает звон…

      По тени от ветлы-веретенца

      Богомолки идут на канон.

      Поминки

      Заслонили ветлы сиротливо

      Косниками мертвые жилища.

      Словно снег, белеется коливо –

      На помин небесным птахам пища.

      Тащат галки рис с могилок постный,

      Вяжут нищие над сумками бечевки.

      Причитают матери и крестны,

      Голосят невесты и золовки.

      По камням, над толстым слоем пыли,

      Вьется хмель, запутанный и клейкий,

      Длинный поп в худой епитрахили

      Подбирает черные копейки.

      Под черед за скромным подаяньем

      Ищут странницы отпетую могилу.

      И поет дьячок за поминаньем:

      «Раб усопших, Господи, помилуй».

      «Шел