О чем молчат мертвые. Лора Липпман

что незаконно покинула место происшествия.

      – Прибереги этот бред для заключительной речи в суде, Глория, и не выделывайся. Я должен узнать, о каком именно деле она хочет нам рассказать и в нашей ли оно юрисдикции.

      – О, оно еще как в вашей юрисдикции, детектив! – При разговоре с мужчинами Бустаманте каждую фразу произносила с каким-то грязным подтекстом. Когда Инфанте впервые с ней познакомился, он подумал, что это такой способ защиты, попытка скрыть свою сексуальную ориентацию. Но Ленхард настаивал на мнении, что это высокоразвитое чувство иронии, способ потрепать мозги, которым профессиональные нервотрепы вроде Глории регулярно пользуются, чтобы не потерять хватку.

      – Так я могу с ней поговорить? – попытался настоять на своем детектив.

      – Об убийстве – да, об аварии – нет.

      – Твою мать, Глория! Я занимаюсь расследованием убийств. Мне глубоко наплевать, что она помяла крыло чужой машины, пока ехала по шоссе. Хотя подожди – может, она сделала это специально? Может, хотела убить тех, кто был во второй машине? Черт, да у меня просто везуха поперла, и теперь я раскрою целых два дела зараз!

      Кевин щелкнул пальцами.

      Адвокат окинула его скучающим взглядом.

      – Не отбирай хлеб у своего сержанта. Это же он у нас юморист. А ты просто славный парень.

* * *

      Женщина в больничной палате лежала в своей постели, плотно сомкнув глаза, как ребенок, который делает вид, что ничего не знает и ни в чем не виноват. Солнечный луч, проникавший в комнату сквозь занавески, освещал лишь половину ее лица и одну руку, покрытую легким пушком. Весь ее вид говорил о бесконечной утомленности. Она на секунду приоткрыла глаза и затем снова закрыла их.

      – Я так устала, – пробормотала она. – Обязательно делать это сейчас, Глория?

      – Он ненадолго, милая, – отозвалась Бустаманте.

      «Милая?» – изумился Инфанте.

      – Ему нужна только первая история, – добавила адвокат.

      Первая история? А какая тогда вторая?

      – Мне от этого не легче, – простонала пациентка. – Может, ты сама ему все расскажешь, а я пока посплю?

      Пора было брать дело в свои руки и перестать ждать, пока Глория представит его, чего она явно делать не собиралась.

      – Меня зовут Кевин Инфанте, – заговорил полицейский. – Я детектив полиции округа Балтимор.

      – Инфанте? Это как «младенец» по-итальянски? – спросила лежащая женщина, глаза которой по-прежнему были закрыты. Кевин хотел, чтобы она открыла их. До этого момента он и не подозревал, насколько важен зрительный контакт в его деле. Конечно, он думал об этом, изучал, как разные люди пользуются мимикой, знал, что означает, когда человек избегает прямого взгляда. Но в его практике это был первый случай, когда субъект сидит – а вернее сказать, лежит – с плотно закрытыми глазами.

      – Наверное, – ответил он, как будто не слышал этого раньше, как будто две бывшие жены не напоминали ему об этом сотни раз.

      Наконец пациентка открыла глаза – они оказались ярко-голубыми. Эх, еще одна пара голубых