«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники. Владимир Костицын

возникла мысль об организации научно-исследовательских институтов. С большим трудом мне удалось убедить математиков в полезности этого дела. Я составил проект учреждения Московского института математических наук с объяснительной запиской, принятых за основу ходатайства, с которым московские математики обратились в Наркомпрос.

      Проект был утвержден ГУС, Б. К. Млодзеевский назначен временным директором, Д. Ф. Егоров – вице-директором, а я – ученым секретарем. Беда была в том, что, кроме меня, никто не хотел делать «черную» деловую работу. Млодзеевский согласился на это предприятие, надеясь сохранить помещение и математическую библиотеку во 2-м Московском университете, и это помещение было закреплено за нами. Но мы все работали в 1-м Московском университете, и собираться во 2-м, при полном отсутствии способов сообщения, не было никакой возможности. Окончательный крах произошел, когда ГУС по требованию Волгина присоединил институт к 1-му Московскому университету, чего мы не хотели. Поэтому временно мы отложили дело в долгий ящик, откуда через год оказалось возможным его вытащить.

      В Московском математическом обществе два доклада привлекли общее внимание. Павел Алексеевич Некрасов, бывший профессор математики, бывший попечитель учебного округа, знаменитый своим черносотенством, своей полемикой, крайне неудачной, с Марковым и Ляпуновым, выступил с неожиданным докладом «Маркс, Ленин и я как основатели рациональной социологии».[353] Доклад был видоизменением предисловия к его учебнику теории вероятностей, где тоже была триада – только другая: бог, царь и учитель. В доклад было вставлено немножко математики, говорилось о социологической неевклидовой геометрии, приводились формулы из Лобачевского. Изумление было общим. Я подошел к полке, взял том «Математического сборника» и упомянутый учебник, прочитал оттуда наиболее живописные места и задал Некрасову вопрос, как он согласует эти «триады». Димитрий Федорович, который сидел рядом со мной, прошептал мне: «Ну и жестокий же вы человек». Павел Алексеевич, конечно, не мог ничего ответить и пробормотал несколько бессвязных слов.

      Другой доклад, о математической теории падающей валюты, был у О. Ю. Шмидта, который, как будто тоже используя функцию Лобачевского, доказывал, что, собственного говоря, если валюта падает, следуя некоторому закону, то государство может сводить концы с концами.[354] Теория была построена не без остроумия. Шмидт рассказывал очень интересно, и все слушали его с удовольствием. В прениях ему ядовито предложили: в следующем заседании дать математическую теорию индивидуального бюджета при падающей валюте. Он засмеялся и сказал: «Господа, я понимаю вас, но согласитесь, что в жизни страны иногда бывают невозможности». На его беду он повторил этот доклад для широкой публики в большом зале Благородного собрания (Дома Союзов) и как раз в тот момент, когда практические затруднения, связанные с падающей валютой, сплелись в такой

353

На проходивших в первой половине 1920-х гг. заседаниях Московского математического общества П. А. Некрасов выступал со следующими докладами: 30 апреля 1922 г. – «Логарифмическая, географическая шкала потребностей и формула их удовлетворения», 18 февраля 1923 г. – «Аналитико-аритмологические функции и ряды», 6 мая 1923 г. – «О работе К. А. Андреева по русским таблицам смертности», 3 февраля 1924 г. – «Структурная теория комплексного числа p измерений и учение о многообразиях» (см.: Александров П. С., Головин О. Н. Московское математическое общество // Успехи математических наук. 1957. Т. 12. Вып. 6 (78). С. 29–31). Возможно, Костицын имеет в виду не специальный доклад, а лишь высказывание Некрасова; ср.: «В первой половине 20-х годов П. А. Некрасов еще бывал на заседаниях ММО и даже иногда выступал с докладами. Странная тень прошлого: он казался дряхлым – физически и умственно, – и понять его было трудно. Один раз он выступил с заявлением, что в его прежних “работах” была допущена ошибка – взят не тот знак перед квадратным корнем: заменив знак противоположным, он берется доказать необходимость социальной революции…» (Люстерник Л. А. Молодость Московской математической школы // Успехи математических наук. 1967. Т. 22. Вып. 2(134). С. 222).

354

Речь идет о докладе О. Ю. Шмидта «Математические законы денежного эмиссионного хозяйства», прочитанном 19 ноября 1922 г. на заседании Московского математического общества и 23 ноября 1922 г. в Социалистической академии (см.: Шмидт О. Ю. Математические законы денежной эмиссии. М.; Пг., 1923). Но с должности члена коллегии Наркомата финансов РСФСР Шмидт был снят еще 11 февраля 1922 г., а уже в мае введен в состав Ученого комитета при Совнаркоме, утвержден зампредседателя Государственного ученого совета и председателем его научно-технической секции.