Особый отдел. Николай Чадович

то, что мой Лоэнгрин был блондином.

      – За тысячу лет многое могло измениться, – проронил Цимбаларь. – Даже Рейн сейчас течёт по другому руслу.

      – Какова же причина нашей новой встречи?

      Это уже звучало как вызов, и Цимбаларь не преминул принять его:

      – Любопытство, не буду кривить душой.

      – Праздное или профессиональное?

      – Для меня эти понятия неразделимы. Любопытство, наверное, единственное, что связывает меня с этой жизнью.

      – Поэтому ты и проживёшь недолго.

      – А ты? – дерзко поинтересовался он.

      – Я ведь бессмертная, сам знаешь.

      – Тогда тебе не позавидуешь. Какая это скукота – жить вечно.

      – С точки зрения человека – возможно. А я создание астральное. – Жрица кокетливо передёрнула плечами и колечко пирсинга, вдетое в сосок её левой груди, ослепительно сверкнуло. – Я умею превращать простых смертных в небожителей, пусть и ненадолго. Ты же, похоже, стремишься к обратному.

      – Верно, – согласился Цимбаларь. – Я возвращаю зарвавшихся небожителей на грешную землю. Причём надолго.

      – На сколько, примерно? – лукаво улыбнулась Жрица.

      – В твоём случае от года до пяти. – Цимбаларь понимал, что находится на грани провала, но ничего с собой поделать не мог. – Если, конечно, не вскроются отягчающие обстоятельства.

      – Жаль, – вздохнула Жрица. – Значит, нам не суждено сегодня слиться в экстазе… Или надежда всё же есть?

      – Не хочу обманывать тебя. Всё уже предрешено. Рок тяготеет даже над астральными созданиями. Особенно в этой стране.

      – Будь что будет, – сказала она, замахиваясь арапником. – Но, пока ты в моей власти – терпи.

      Резкая боль обожгла Цимбаларя от плеча до поясницы, но и первый, и второй, и десятый удары он принял как должное – не вздрогнул и даже не почесался потом. Если отбросить частности, ритуальная экзекуция пошла ему только на пользу. Наркотическое блаженство, туманившее сознание – результат воздействия дьявольского причастия – бесследно улетучилось.

      Верховный Маг, вдоволь набаловавшийся с юной девушкой, уже подходил к ним, держа меч на плече плашмя, как лопату. Жрица опустила арапник и спросила Цимбаларя:

      – Куда бы ты предпочёл поцеловать меня?

      – В губы, – ответил он. – Если можно…

      – Тебе всё можно. – Она присела перед ним в довольно фривольной позе писающей мадонны. – Пока…

      Губы Жрицы оказались такими горячими, а язык таким ищущим, словно бы она и в самом деле пылала любовной страстью ко всему сущему в мире. Подобная баба, вне всякого сомнения, могла сбить с пути истинного любого праведника. Пятьсот лет эту породу жгли по всей Европе, а ведь всё равно до конца не выжгли.

      – Вот и всё. – Она медленно отстранилась. – А ведь со временем ты мог бы стать гордостью Храма…

      – Не судьба, – тихо ответил он.

      Ещё раз пристально глянув на Цимбаларя, будто бы собираясь запомнить его на веки вечные, Великая Жрица выпрямилась и перешла к следующему неофиту. По пятам за ней, словно похотливый сатир