Взрослая колыбельная. Юлия Шолох

не делала. В таверне творилось черт знает что. Никто уже не сидел на месте. Студенты бежали к выходу, толкались и пытались увернуться от ярких капель, которые то и дело взрывались, оставляя после себя яркую вспышку и клубы дыма.

      Белка дергала меня за руку и показывала в сторону двери. Ее губы шевелились.

      – Беги, – угадала я.

      Гул был слишком сильным, звуки, которые сквозь него прорывались, походили на ультразвуковые визги. Белка потянула меня, пытаясь вытолкнуть из-под стола.

      Кто-то пробежал так близко, что чуть не наступил мне на руку. Представляю, как было бы больно подошвой по пальцам.

      Белка упрямо выталкивала меня, указывая в сторону выхода. Дураку понятно, нужно бежать на улицу.

      Очередная огневойка взорвалась прямо передо мной, врезавшись незнакомой девушке в спину и оставив огромное красное пятно на ее платье. Замерев на секунду, девушка кулем свалилась на пол.

      Раньше я не могла бежать, потому что не соображала, что происходит. А теперь передо мной распростерто неподвижное тело. Как можно при виде такого вскочить и бежать? Тут даже глаза невозможно отвести, тем более красное пятно на ее спине увеличивается. Белка толкает в плечо все сильнее, но не может сдвинуть меня с места. Да, я, кажется, сейчас вешу как мраморное изваяние, пока эта девушка лежит передо мной и не шевелится.

      Кто-то бегает вокруг, все суетятся и кричат, лампы стремительно темнеют, но хотя бы не гаснут. В полумраке вспышки выглядят еще страшней, как и летающие угольки, хотя я вижу их только краем глаза. Я никогда раньше ничего подобного не видела. Белка бросила толкаться и лезет мимо меня под столом, потому что я не могу пошевелиться.

      А вот и Первые сыновья, такие же взволнованные, как остальные студенты.

      Гурьян пристально смотрит на меня, потом тащит к выходу Корку, за которую держится Наяда, потом вид перекрывает бледный Лад.

      Его губы тоже что-то кричат, после очередной вспышки он пригибается и хватает Белку за руку, поднимая и подталкивая в сторону выхода. Меня тоже потянули за плечо. Это Жегло, он кричит, как остальные, судя по движущимся губам, но я опять ничего не слышу. Его смуглые скулы потемнели – наверное, это румянец. За ним стоит Аташа, потом разворачивается и бежит к выходу.

      Лад кивает и, придерживая Белку под руку, спешит к двери. Вокруг уже почти пусто, большинство студентов успели выбраться наружу, но взрывы не утихают.

      Жегло, нахмурив чернющие брови, кричит и тянет меня за руку, но у него плохо получается сдвинуть меня с места.

      Людей в таверне почти нет, но угольков не становится меньше. Теперь, на ногах, я могу не смотреть на девушку, лежащую на полу. Теперь я могу смотреть вокруг. Светлое дерево стен и мебели покрылось вмятинами и кляксами копоти. Таверна стала похожа на печь, «вид изнутри».

      Девушку от моих ног прикрывают плащом и уносят, мимо бежит парень, на его шее кровь. За ним еще один – этот не бежит, а торопливо идет, подволакивая раненую ногу.

      Что все это зн…

      Ай! В спину так сильно толкают, что боль взорвалась, как будто в меня попала огневойка.