Мир внизу. Ви Карвин

когда трансформаторы были отключены и уровень шума в Саду позволял собраться с мыслями.

      – Привет, дедушка, привет, бабушка, – сказала я, проходя мимо скошенного камня, на котором мох рос так густо и быстро, что его постоянно приходилось счищать, чтобы прочесть имена. Бабушка и дедушка были военными. Не рейнджерами, в основную задачу которых входит исследование местности, а настоящими военными. Они оба погибли во время какой-то операции на Земле – лет за двадцать до того, как родилась я. Папа никогда не позволил бы мне пойти по их стопам.

      Камень с именем мамы находился в самом сердце сада. Это было естественно; наоборот, люди сильнее бы удивились, узнав, что имя жены капитана станции высечено на одном из тех, что ютились в углу, практически под панелью климатизатора. Но мой отец не был бы моим отцом, если бы имена десятка других погибших в той аварии не присутствовали на этом же камне. Он всегда знал, как заработать себе дополнительные очки в глазах окружающих. В любых ситуациях.

      Я смахнула с гладкой поверхности камня розовые лепестки, обнаружив там над всеми именами надпись маркером, затертую, но не выведенную до конца. «Красота лейтенанта Айроуз».

      Как грубо.

      Айроуз, в отличие от отца, на Четвертой не особо любили. Побаивались и старались не переходить дорогу – да. Но моей тетке и не нужна была чья-то любовь, она казалась вполне самодостаточной, занимаясь делами корпуса и трудясь на благо Четвертой. Я уже не говорю о том, что внешность волновала ее в последнюю очередь, а шрам ни на что в ее жизни не повлиял – ну, точно не тот шрам, который можно было увидеть на ее лице. Обычно при виде этой дурацкой надписи на камне я думала о том, что ее автор – идиот. Сегодня же я смотрела на нее с приглушенным злорадством: а нечего делать рейнджерами всяких маргиналов. Но на самом деле я пришла сюда не для того, чтобы поразмышлять о своих отношениях с теткой.

      Еще несколько камней осталось позади.

      – Привет, – сказала я и погладила выжженные буквы имени человека, погибшего больше двух лет назад. На самом деле с тем же успехом я могла здороваться с книгами на моих полках, со столиком в кафетерии, где мы зачем-то выцарапали свои инициалы, с дверью его каюты, которую теперь занимал какой-то парень из техников. Под этим камнем не было даже пепла. Все осталось внизу, на Земле…

      Меня вдруг отвлекло какое-то движение на периферии. Я быстро повернулась туда – не хватало еще, чтобы меня застали разговаривающей с камнями посреди ночи! – но никого не увидела. Розовые деревья беззвучно роняли лепестки, небо молча взирало на Сад Памяти через иллюминатор, тихо гудели преобразователи. Все было спокойно.

      Со всеми этими страхами за собственную репутацию я начинала превращаться в параноика. Тем не менее я обошла сад, пытаясь понять, была ли мелькнувшая тень действительно лишь плодом моего воображения. Возможно ли, что кто-то еще решил почтить память своего погибшего товарища посреди ночи? Возможно ли, что я его спугнула?

      Но, судя по всему, мне и правда просто показалось.

4

      Я