Очарованная мраком. Альбина Нури

половины пришедших были родными, знакомыми и коллегами Азалии. Они сплоченным коллективом сгрудились возле нее: переминались с ноги на ногу, похлопывали вдову по плечам, утешали, лили за компанию слезы, вздыхали, качали головами. Косились на меня, и я легко читала в их взглядах осуждение вперемешку с жадным любопытством.

      Возле могилы стоял папин лучший друг Альберт Асадов, любимый мною с детства дядя Алик. Постаревший, осунувшийся, с трясущимися руками и застывшим взглядом, он выглядел ужасно даже для такого момента. В другое время я бы сильно забеспокоилась, но теперь могла только отстраненно отметить про себя этот факт. На большее меня не хватило.

      Жена дяди Алика, Зоя Васильевна, держала мужа за руку, готовая в любую минуту метнуться к нему с лекарствами наизготовку. Вчера вечером у Альберта случился сердечный приступ, и она боялась повторения. Детей у них не было, и они жили, постепенно врастая один в другого, наподобие сиамских близнецов.

      С дядей Аликом папа дружил лет тридцать. Они вместе работали на заводе, в проектном отделе, вместе ушли оттуда в бизнес, основали архитектурно-строительную фирму «Мастерская Айвазова и Асадова». Теперь фирма тоже осиротела.

      Со стороны аллеи, разрывая скорбную кладбищенскую тишину, внезапно зазвучала музыка. Я вздрогнула от неожиданности и споткнулась, ткнувшись носом в спину идущей впереди женщины из свиты Азалии.

      «Опустела без тебя земля», – плакала, причитала скрипка. Ее голос словно ввинчивался под кожу, дергая обнаженные нервы.

      – Скажите кто-нибудь, пусть перестанет! – не выдержала я.

      Выкрик получился хриплым, грубым, как будто я разучилась говорить. Все стали оборачиваться, смотреть в мою сторону, как вороны с веток.

      Мужчина в солидной коричневой дубленке, кажется папин бывший одноклассник, протиснулся к аллее и начал что-то говорить рокочущим начальственным басом. Музыка резко смолкла.

      – Человеку тоже зарабатывать надо, – проговорила женщина впереди, не успев понизить голос.

      Конечно, а как же…

      Спустя примерно час все было кончено. Возле могилы не осталось никого, кроме меня. Я сидела прямо на снегу, глядя на черный гранитный памятник – мамин. Отец всегда хотел быть похороненным возле нее. Азалия заикнулась было о новом кладбище за городом, но тут решительность проявила тетя Нелли: она помнила папины слова на этот счет и хотела исполнить его волю.

      Теперь папа с мамой навсегда вместе. Им отворились двери в вечность, и они знают самую главную тайну, ту, что открывается только после смерти.

      Сознание неизбывного одиночества и оглушающее, тяжкое горе вдруг тонким клинком воткнулись в мой измученный мозг, и я наконец заплакала. А начав, не могла остановиться. Скорчилась на истоптанном снегу и выла, как потерянная собачонка, захлебываясь слезами.

      В голове вспыхивали и гасли обрывки мыслей.

      Папы нет и больше не будет. Он никогда не придет. Не спросит, как дела. Не засмеется. Не произнесет громко в телефонную трубку свое всегдашнее: «Да, слушаю». Не обнимет.