Код да Винчи 10+. Дэн Браун

держался, как разъяренный бык: плечи развернуты, подбородок уперт в грудь.

      Лэнгдон последовал за ним по знаменитой мраморной винтовой лестнице в подземный атриум под стеклянной пирамидой. Спускаясь, они миновали двух вооруженных автоматами полицейских. Смысл их присутствия был очевиден: никто не войдет в музей и не покинет его, если на то не будет благословения капитана Фаша.

      Лэнгдон подавил неприятное чувство. В обхождении Фаша он не заметил особого радушия, и атмосфера в Лувре в этот час была почти мрачной. Лестница, как проход в темном зале кинотеатра, освещалась цепочкой встроенных в ступеньки неярких ламп, каждый шаг отдавался эхом под стеклянным куполом над головой. Посмотрев наверх, Лэнгдон увидел мелькавшие на стеклах брызги от фонтанов.

      – Одобряете? – Фаш указал наверх, приподняв широкий подбородок.

      – Ваша пирамида великолепна, – вздохнул Лэнгдон, слишком уставший, чтобы продолжить игру.

      – Шрам на лице Парижа, – буркнул полицейский.

      Один – ноль. Лэнгдон почувствовал, что пригласившему его французу не так-то просто угодить. Интересно, подумал он, в курсе ли Фаш, что купол пирамиды по недвусмысленному требованию президента Миттерана сооружен из 666 стеклянных панелей? Это странное пожелание вызывало жаркие споры среди любителей искать во всем тайный смысл и считавших, что цифра 666 не что иное, как число сатаны.

      Лэнгдон решил не обсуждать эту тему.

      По мере того как они спускались в подземный вестибюль, его взгляду открывалось все больше погруженного в сумрак пространства. Сооруженный в пятидесяти семи футах под землей зал площадью в 70 000 квадратных футов напоминал бескрайний грот. Бледно-желтый мрамор отделки сочетался с золотистым камнем фасада здания. Обычно это помещение искрилось солнечным светом и гудело толпой туристов, но сегодня было пустым и темным, отчего возникало ощущение, будто находишься в холодном склепе.

      – Где же штатная музейная охрана? – спросил Лэнгдон.

      – En quarantaine[3]. – Фаш ответил таким тоном, словно Лэнгдон подвергал сомнению его решение. – Сегодня вечером в здание проник человек, которого явно не должны были сюда пускать. Охранников Лувра допрашивают, а пока их функции выполняют мои люди.

      Лэнгдон кивнул и прибавил шаг, чтобы не отставать от Фаша.

      – Насколько хорошо вы знали Жака Соньера? – спросил капитан.

      – Вообще не знал. Мы ни разу не встречались.

      – То есть сегодня вы должны были с ним познакомиться? – удивился Фаш.

      – Да. Мы договорились встретиться с ним у стойки администратора в Американском институте после моей лекции, но он не пришел.

      Пока Фаш делал пометки в маленькой записной книжке, Лэнгдон окинул взглядом менее известную пирамиду Лувра – перевернутую. Это был световой люк, который нависал сверху, словно сталактит.

      – Кто первый предложил встречу? – неожиданно спросил капитан. Они поднялись на несколько ступенек вверх. – Вы или он?

      Вопрос показался Лэнгдону странным.

      – Соньер, – ответил он, пока они шли по проходу в южное крыло «Денон»,

3

В карантине (фр.).