Эрагон. Брисингр. Кристофер Паолини

прямо в глаза. – Ты хоть понимаешь, что на руках у тебя теперь останутся шрамы?

      – Ну, останутся так останутся.

      – Верно, в общем…

      И Насуада, сдерживая стоны, отвернулась, чтобы не видеть, как Анжела зашивает ее порезы и покрывает их толстым слоем кашицы из истолченных в порошок целебных растений. Краем глаза Насуада видела, что Солембум вспрыгнул на стол и уселся рядом с Эльвой, широкой мохнатой лапой подцепил кусок хлеба с тарелки и стал есть, посверкивая белыми зубищами. Черные кисточки на ушах у кота-оборотня, слишком большие для обычной кошки, подрагивали, когда он прислушивался к металлическому звону оружия и доспехов воинов, проходивших мимо шатра.

      – Барзул! – вырвалось у Анжелы. – Только мужчины могли придумать, что надо резать себя, чтобы определить, кто вожак стаи! Идиоты!

      Смеяться Насуаде было больно, но она все же не сдержалась.

      – Это точно! – с трудом выдавила она.

      Когда Анжела кончала накладывать своей пациентке последний бинт, тот же гном-охранник крикнул у входа в шатер:

      – Стой! – И тут же послышался дробный звон металла – это охрана скрестила мечи, закрывая путь тому, кто пытался без разрешения проникнуть в шатер.

      Насуада, не задумываясь ни секунды, выхватила из ножен, пришитых к лифу, маленький четырехдюймовый кинжал. Пальцы не слушались и казались какими-то слишком толстыми, словно распухшими; мышцы руки тоже отказывались ей повиноваться. У нее было такое ощущение, словно рука ее заснула; не спали только те тонкие жгучие линии, которые она сама нанесла на своем предплечье.

      Анжела также выхватила кинжал, который достала откуда-то из недр своих одежд, загородила Насуаду собой и пробормотала какую-то фразу на древнем языке. Спрыгнув на землю, Солембум низко присел у ног Анжелы; шерсть у него встала дыбом, отчего он казался крупнее иной собаки. Из глотки кота доносилось тихое басовитое рычание.

      Эльва же продолжала есть как ни в чем не бывало. Она изучила кусок хлеба, который держала двумя пальцами, точно некое диковинное насекомое, потом обмакнула его в бокал с вином и сунула в рот.

      – Госпожа! – вскричал кто-то из людей. – Эрагон и Сапфира быстро приближаются к нам с северо-востока!

      Насуада сунула кинжал в ножны и, заставив себя встать с трона, сказала Анжеле:

      – Помоги мне одеться.

      Анжела поднесла к ней расстегнутое платье, так что Насуаде осталось только шагнуть в него. Затем Анжела бережно продела ее руки в рукава, а затем принялась шнуровать платье на спине. Ей помогала Эльва. Вместе они быстро привели Насуаду в надлежащий вид.

      Насуада осмотрела свои руки, на которых теперь совсем не видно было бинтов, и спросила:

      – Как ты думаешь, мне стоит скрывать свои раны или пусть все смотрят?

      – Это уж от тебя зависит, – ответила Анжела. – Может, ты думаешь, твои дурацкие ранения твой авторитет повысят? А может, как раз наоборот – обрадуют твоих врагов, которые решат, что сейчас ты особенно слаба и уязвима?