Артемис Фаул. Парадокс времени. Йон Колфер

нной мелким гравием дорожке, плавно огибающей некогда ухоженную лужайку, ныне превратившуюся в дикие заросли.

      По мере приближения к особняку деревья теснятся все ближе друг к другу: высоченные дубы и конские каштаны вперемежку с более изящными ясенями и ивами. Расчищенная дорожка и фонари, парящие в воздухе, на первый взгляд, без всякой опоры, – вот и все признаки заботы о парке.

      На протяжении веков родовое поместье Фаулов не раз становилось ареной захватывающих приключений. В последние годы приключения эти приобрели несколько волшебный оттенок, но почти никто из Фаулов об этом не подозревал. Так, большинство домочадцев понятия не имели, что главный холл однажды был превращен в руины, когда волшебный народец послал тролля, чтобы тот уничтожил Артемиса, старшего сына в семье и гениального преступника. На тот момент этому юноше исполнилось всего двенадцать лет. Однако в последнее время ничего противозаконного в особняке не происходило. Никакой спецназ Нижних Уровней не штурмовал крепостные стены; в подвале не сидела заложница-эльфийка, офицер Подземной полиции; нигде не мелькал настраивающий подслушивающие приборы или тепловые сканеры кентавр. Артемис заключил с волшебным народцем мир и подружился со многими его представителями.

      Криминальная деятельность приносила Артемису огромную прибыль, но обходилась ему еще дороже. Люди, которых он любил, теряли рассудок, страдали. Порой их даже похищали. Последние три года, пока он сражался с демонами на Гибрасе, родители считали его погибшим. Вернувшись, потрясенный Фаул обнаружил, что мир, несмотря на его отсутствие, продолжал вращаться, а сам он обзавелся братьями-близнецами двух лет от роду – Беккетом и Майлзом.

      Глава 1

      «Эспрессо» и патока

      Удобно устроившись в бордовом кожаном кресле, Артемис воззрился на Беккета и Майлза. Маму свалил грипп, папа находился в ее комнате вместе с врачом, поэтому карапузов развлекал старший брат. А что может быть веселее урока!

      Сегодня Артемис решил одеться попроще: небесно-голубая шелковая рубашка, светло-серые шерстяные брюки и мокасины от Гуччи. Он зачесал темные волосы назад и постарался придать лицу жизнерадостное выражение, что, как он слышал, очень нравится детям.

      – Артемис хочет пи-пи? – Беккет восседал на тунисском ковре в одной перепачканной травой футболке, которую натянул на колени.

      – Нет, – бодро отозвался старший брат. – Просто пытаюсь выглядеть веселым. Разве тебе не положено носить памперс?

      – Памперс! – презрительно фыркнул Майлз.

      Он еще в четырнадцать месяцев научился обходиться без подгузников, забираясь на сиденье унитаза при помощи лестницы, сложенной из томов энциклопедии.

      – Памперс – не! – Беккет надул губы и прихлопнул застрявшую во влажных светлых кудрях еще жужжащую муху. – Беккет ненавидит памперс.

      Артемис недоверчиво прищурил глаз. Сомнительно, чтобы няня забыла надеть на братца подгузник, а потому следовало бы задуматься, где сей предмет находится в данный момент.

      – Хорошо, Беккет, – продолжил он. – Отложим вопрос о памперсах на потом и займемся сегодняшним уроком.

      – На потом – это шоколадки, – заметил Беккет и растопырил пальцы, словно пытаясь дотянуться до воображаемых сладостей.

      – Да, конечно. На потом иногда бывают шоколадки.

      – И «эспрессо», – добавил Беккет, чьи вкусы по части еды отличались своеобразием: он обожал «эспрессо» в пакетиках и патоку. Желательно, в одной емкости.

      Однажды ему удалось сделать несколько глотков этой гремучей смеси, прежде чем у него отобрали чашку. Юный гурман не спал двадцать восемь часов.

      – Артемис, давай учить новые слова. – Майлзу не терпелось поскорее вернуться к оставшейся в спальне колбе с плесенью. – У меня сперимент с Профессором Приматом.

      Плюшевая обезьяна по имени Профессор Примат являлась непременным участником лабораторных опытов Майлза. Большую часть времени мягкая игрушка проводила в химическом стакане из боросиликатного стекла на спериментальном столе, а Артемис перепрограммировал ее голосовой аппарат так, чтобы она отзывалась на голос братишки двенадцатью фразами, включая «Оно живое! Оно живое!» и «Этот день войдет в историю, профессор Майлз».

      – Скоро ты сможешь вернуться в свою лабораторию, – пообещал Артемис. Майлз был сделан из того же теста, что и старший брат – прирожденный исследователь. – Итак, ребята, сегодня мы займемся ресторанными терминами.

      – Слизняки – они как червяки, – заявил Беккет, не склонный зацикливаться на одной теме.

      Артемис не сразу понял, что малыш имел в виду. Никаких червяков в меню, конечно, оказаться не могло – другое дело, улитки.

      – Забудь о червяках.

      – Забыть о червяках?! – с ужасом переспросил Беккет.

      – На время, – успокоил его наставник. – Как только закончим новую игру, можешь думать, о чем угодно. А если будете вести себя хорошо, я отведу вас к лошадкам.

      До сих пор единственным видом спорта, удостоившимся благосклонности