Ничего общего. От космических пахарей. Вадим Юрятин

а, Римма Танташева,

      Владимир Потеря, Евгений Чикризов, Екатерина Бахарева,

      Антон Миннеханов, Андрей Гагарин.

      Составитель Вадим Юрятин

      ISBN 978-5-4485-7388-0

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      На земле обитает около 30 тысяч видов рыб. Кто был в океанариуме, знает, какое это завораживающее зрелище: все возможные геометрические формы, от треугольника до овала, все оттенки цвета, от черного и густо-сиреневого до лимонного и голубого, плывут перед тобой в зеленоватой воде за толстым стеклом, двигают плавниками и прячутся под камни. Разнообразие – синоним жизни. Как только появляется стандарт, шаблон, объем сменяется плоскостью, жизнь – смертью. На самом деле это я и про литературу тоже. Чтобы она была живой, она должна быть представлена в самых разных формах – привычных, экзотических, основательных, хрупких, долговечных и однодневных. В разных! Чтобы литературный процесс осуществлялся, словесность развивалась, нужны большие и маленькие рыбки, разноцветные и едва заметные, прозрачные. И такие вот пестрые сборники очень разных – по уровню исполнения и тематике – рассказов, собранные волей и энергией самих авторов, в данном случае выпускников онлайн-курсов CWS, тоже совершенно необходимы. И потому выход каждой такой книги для меня – большая и всегда очень личная радость, еще один звоночек: «не зря!».

Майя Кучерская,писатель, руководитель CWS

      Ничего общего

      Вадим Юрятин

      Лольно, кечно и сважжно

      Суббота

      Мне очень страшно. Уже третий день снится, как я тонул. Мне тогда было десять лет. Мы с отдыхали на Ладоге у дяди Макара. Неловкий шаг в сторону – и вода уже выше подбородка. Я карабкаюсь наверх, барахтаюсь. В нескольких метрах от меня смеются родители (они тогда еще не развелись), дядя Макар, приобнимая тетю Таню, со стаканом вина в руке рассказывает что-то веселое. Хохот доносится до меня волнами. Я его то слышу, когда голова находится над водой, то не слышу, лишь стоит уйти под воду. Пузыри переливаются искрами, преломляя солнечные лучи. Иногда я вижу лицо мамы. Она тоже смеется. Я тогда выплыл. Долго потом лежал на коврике, пытаясь отдышаться, и слушал веселую болтовню дяди Макара. А во сне я каждый раз захлебываюсь и иду ко дну.

      – В общем, или СПИД, или сифилис.

      – Сдурел? Какой СПИД? Откуда?

      – Есть одно подозрение.

      – Обоснованное?

      – Ты понимаешь, что я умираю?!

      – Да с чего ты взял?!

      – У меня язык обложен! Белый налет по всей поверхности. Не то жжет, не то колет.

      – Покажи.

      Открываю рот и приближаю его к камере.

      – Не видно ни хрена. Посвети фонариком и язык отогни ложкой.

      – Ложки нет, но есть палочки от суши.

      Неясно, что он там видит, но по окончании осмотра физиономия Матвея выражает смесь презрения и отвращения.

      – И еще меня слегка трясет. Как будто легкая лихорадка, понимаешь? К тому же какая-то сыпь странная вот тут и вот тут.

      – Ну и?

      – Что значит «ну и»? Я вчера весь вечер в инете сидел, пытаясь установить диагноз.

      – То есть ты на основании того, что у тебя легкий похмельный тремор с небольшой примесью гриппа, пара прыщиков, а также, как и у всех перманентно бухающих и жрущих не пойми что идиотов, белый налет на языке, возомнил себя тяжело больным? А диагноз тебе поставил анонимный робот с сайта, предназначенного для рекламы недействующих лекарств?

      – …

      – Андрюх, если ты чем-то и болен, то только паранойей. Она, увы, неизлечима, особенно в твоем случае. А вообще, сдай анализы.

      – Как это?

      – Приходишь в клинику. Говоришь: «Можно сдать у вас кровь на ВИЧ и сифилис?»

      – Стыдно же? А вдруг услышит кто?

      – Стыдно в первый раз презики покупать. Беги в клинику, заодно и общий анализ сдай, вдруг пригодится.

      Посреди ночи кто-то бьет меня изнутри в солнечное сплетение. Синяк на сгибе локтя пугает. Где-то сейчас мои пузырьки с кровью? Господи, сделай так, пожалуйста, чтобы там не обнаружили ничего такого.

      Воскресенье

      Мне всего двадцать семь. Пушкин с Лермонтовым уже все написали и умерли. А я? Кроме трех десятков тупых роликов на ютубе и вспомнить-то нечего. Да и то, не сам я их сделал, это все Матвейка. Талант свой променял на… Хотя какой там талант! Конечно, играл на одной сцене с… Тоже, конечно, не пойми с кем. И главное – что я скажу Машке?

      – Молодой человек, у вас умер кто-то?

      – Нет пока.

      Из пояснений тетки выходит, что «во здравие» свечки надо ставить в круглый «тазик» – это, типа, для живых, а квадратный «поднос», в который я по незнанию воткнул свою свечу, предназначается для мертвых.

      Я давно не плакал,