Дьяволы с Люстдорфской дороги. Ирина Лобусова

бойся. Тебя не ищут. Мы все обставили так, словно на постоялом дворе произошла пьяная драка. Трое свидетелей будут клясться, что видели ссору мужчин и убийцу – заезжего цыгана. Оружие я забрал. Тебя никто не найдет. Мы умеем заниматься конспирацией. Прикроем, как положено.

      – Мы – это кто?

      – Мы. Теперь ты тоже с нами. Со вчерашней ночи. Вижу, ты умеешь обращаться с оружием… Стрелять.

      – Меня отец учил… в детстве. Он хотел иметь сына. А родилась я.

      – И он не сумел скрыть своего разочарования?

      Девушка кивнула, нахмурившись. Было видно, что он разбередил старую рану.

      – Если ты станешь одной из нас, никто больше не посмеет тебя обижать. Ты всегда сможешь постоять за себя так, как сделала вчера. Тебя станут бояться, – сказал дядя Ваня.

      – Я не понимаю. Вы кто?

      – Анархисты. Союз революционеров-анархистов. Черные дьяволы. Нас называют так. Неужели ты никогда не слышала? Откуда ты родом?

      – Отсюда, из Александровска. Родители… Они и сейчас живут тут, – и она неожиданно для себя добавила: – Они никогда меня не любили…

      – Как тебя зовут?

      Девушка промолчала. Ее новый знакомый рассмеялся.

      – Да нечего тебе бояться! Разве ты еще не поняла, что я на твоей стороне? Мы прикроем тебя и от каторги, и от полиции, и всегда за тебя постоим. Тебе есть куда идти? Ты можешь уходить, если мне не доверяешь. Твое место – с нами. Я понял это вчера. Ты создана быть борцом, а не бессловесной игрушкой для тех, кто вытирает о тебя ноги.

      – Маруся. Мария Никифорова. – Девушка твердо взглянула ему в глаза.

      – Будешь теперь Дьяволицей Марусей. Так называют нас. Ты ведь не из простых? – Похоже, дядя Ваня знал ответ.

      – Нет. Отец – штабс-капитан. Он герой русско-турецкой войны и кавалер множества боевых наград. А еще он тяжелый, жестокий человек, который так никогда и не смирился с тем, что у него родился не мальчик. Он прогнал меня из дома. Совсем прогнал.

      – За что?

      – Я… Ну… Я убежала с этим… А он… Ему нужно было, чтобы отец дал за мной приданое. А когда узнал, что я сбежала тайком от родителей, без ничего, прогнал прочь. Я вернулась домой. А отец… Он сказал, что я больше не дочь ему, и выгнал на улицу. Только и успела, что стащить наган. Я сначала не хотела убивать! – Было видно, что Маруся говорит правду. – Я совсем не такая! Но когда он начал говорить… то, что он говорил, рука сама потянулась, и… Я рада, что его убила. Я даже не представляла, что так легко убивать, – закончила она с какой-то жестокой улыбкой.

      – Да, убить легко. – Ее новый знакомец уставился на нее тяжелым взглядом. – Особенно за дело. Особенно тех, кто тебя оскорбил. Мы убиваем тех, кто нас оскорбил. Чтобы восстановить справедливость.

      – Справедливость? Это как? – не поняла Маруся.

      – Общество, основанное на частной собственности, должно быть разрушено, – заговорил четко дядя Ваня. Государство, как инструмент насилия, не имеет права на существование. Ты имеешь право выстрелить в любого, кто тебя оскорбит.