Зимняя ведьма. Пола Брекстон

вылетает из чугунка и приземляется рядом с разделочной доской. Я нахожу подходящую крышку и накрываю ей чугунок. Слышится весьма приятный булькающий звук. Не вижу смысла в том, чтобы сидеть и присматривать за супом, да и к тому же в кухне уже так жарко, что просто невозможно находиться. Я отправляюсь на улицу.

      Я окидываю взглядом окрестности в поисках Кая или хотя бы рыжего комочка шерсти, который мог бы оказаться одним из корги. Ничего. Потом подхожу к задней части дома, собираясь исследовать амбар и конюшню. Они построены из того же холодного камня, что и поместье, с такой же наклонной крышей, способной выдержать обильные дожди местной зимы. Я стою у высокого сеновала, когда вдруг слышу звук бегущей воды. Слева от двора я вижу источник, струи которого бьют в небольшой пруд. На берегу этого пруда высится каменная стенка, в которую врезан желоб – поилка для скота. А рядом с этим прудом я вижу еще один, поглубже, отделенный еще одной стенкой. Пруд сделан таким образом, чтобы животные не смогли до него добраться. Он уходит дальше, накрытый каменной кладкой, напоминающей вход в пещеру. Среди плит и камней я вижу удивительно мягкий и яркий мох, тут и там пробиваются листья папоротника. Фонтан воды бьет каскадом, сливаясь в пруд. Именно сочетание глубины пруда, оттенка воды, цвета камней и чего-то еще волшебного и окрашивает источник в такой потрясающе красивый оттенок синего. Ах! Мне вдруг приходит в голову, что, наверное, это место и дало название поместью, ведь «Финнон-Лас» на валийском означает «синий источник». Я не вижу, чтобы из пруда выходил какой-либо желоб, и, судя по всему, вода отсюда стекает под землю, попадая в нижний пруд. Наклонившись вперед, я окунаю ладони в воду. Вода студеная, прямо из самого сердца холма, не успевшая согреться на летнем воздухе, под солнечными лучами. Она очень приятна на вкус. Немного отдает торфом, но освежает. Я смотрю вверх на свод и вижу широкий, плоский кусок кладки, на котором что-то вырезано. Надпись выглядит старой, но пару букв все-таки можно разглядеть. Есть что-то в этом источнике, что-то еще, помимо свежести родниковой воды и восхитительной зелени растительности. Я чувствую, нет, не просто чувствую, я могу поклясться, что слышу нечто еще. Словно вода в источнике поет мне высокими, чистыми нотами, звенящими посреди этого теплого дня, и звук этот приятно отдается у меня в голове.

      Я погружаю руки в пруд, и холодная вода останавливает жжение в ранке. На мгновение я вижу, как с моего пальца соскальзывает крошечная капелька крови, кружится в завихрениях воды, а затем исчезает. И холодные струи источника заживляют мою рану. Достав ладонь из воды, я едва замечаю след от пореза. Словно его никогда и не было.

      Каю не нужно было даже доставать из кармана жилета отцовские часы, чтобы понять: уже за полдень. Лошади ушли гораздо выше, чем он рассчитывал, и найти их заняло чуть больше времени. Табун оказался в прекрасном состоянии – шерсть лоснилась, жеребята играли друг с другом. Они быстро росли. В ту минуту, когда Кай их увидел, он пожалел,