Дживс и феодальная верность. Дживс готовит омлет. На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус

есть?

      – От Тома я не получила ни гроша.

      – Тогда как же вы?..

      – Сейчас объясню. Я заложила жемчужное ожерелье.

      Я вытаращился на нее, как говорится, в благоговейном ужасе. Из знакомства с этой леди, восходящего ко дням, когда я младенцем пищал и пускал слюни (прошу простить за выражение) на руках у няньки, я вынес впечатление, что она руководствуется девизом «Годится все»; но это уже было чересчур даже для нее, ни в чем не знавшей удержу.

      – Заложили ожерелье?

      – Заложила.

      – Сдали в ломбард? Снесли ростовщику?

      – Именно. Другого выхода не было. Мне во что бы то ни стало нужен был ее роман, чтобы посолить шахту, а Том не соглашался пожертвовать ни пятерки на удовлетворение алчности этой пиявки Морхед. Он только твердил: «Какие глупости. Совершенно исключено. И речи быть не может». Ну, я съездила украдкой в Лондон, отнесла ожерелье в ювелирную лавку «Эспиналь», заказала там копию и пошла в ломбард. Правда, это только так говорится – ломбард, на самом деле классом выше, вернее будет сказать: взяла ссуду в банке под залог.

      Я высвистал обрывок какого-то мотивчика.

      – Значит, те жемчуга, что я получил для вас сегодня утром, поддельные?

      – Культивированные.

      – Надо же! Ну и жизнь у вас, у теток! – Я не сразу решился задать вопрос, который неизбежно должен был ранить ее нежную душу, тем более – во взволнованном состоянии, но, с другой стороны, долг племянника требовал от меня указать ей на слабое место: – А что, если… боюсь, вам будет неприятно это слышать, но что, если дядя Том узнает?

      – В этом-то все дело.

      – Я так и подумал.

      Она в третий раз сглотнула, как бульдожка.

      – Если бы не это чертово невезение, он бы и за миллион лет не узнал. Том, дай бог ему здоровья, не способен отличить «Кохинор» от стекляшки из универсального магазина.

      Тут она была права. Дядя Том, как я отметил выше, – страстный собиратель старинного серебра, в подсвечниках, орнаментах, завитках и венчиках он даст фору любому, но дамские украшения для него, как и для большинства представителей сильного пола, – книга за семью печатями.

      – Но завтра к вечеру ему все станет известно. Объясняю почему. Он, как я тебе уже сказала, зашел в мою комнату, мы с ним немного поболтали весело и дружески, и вдруг он… О господи!

      Я опять ласково похлопал ее по макушке:

      – Ну-ну, старая родственница, успокойтесь. Что он такое сделал вдруг?

      – Он вдруг обмолвился, что лорд Сидкап, который будет у нас завтра к обеду, не только знаток старинного серебра, но и специалист по драгоценностям, и Том хочет заодно показать ему мое ожерелье.

      – Ух ты!

      – По его словам, он не вполне уверен, не воспользовались ли бандиты, продавшие ему жемчуга, его неосведомленностью и не взяли ли с него чересчур большую цену. Теперь Сидкап развеет его сомнения.

      – Ну и ну!

      – И «ух ты!», и «ну и ну!» – и то и другое верно.

      – Значит, вот почему вы покачнулись и схватились за голову?

      – Ну да. Сколько времени, по-твоему, уйдет у этого