Беседы по христианской этике. Выпуск 8: Существует ли иерархия в этике. Границы этики. священник Георгий Кочетков

«Блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым. Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение; ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель (т. е. тот, кто любит стяжание, – в сущности, сребролюбец), который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога» (Еф 5:3–5). Вот какие интересные места встретить у апостола Павла.

      Из всего сказанного видно, что иерархия в этике существует. Наш здравый смысл нас не обманывает, и мы должны были бы на этом, казалось бы, поставить точку. Но все не так просто.

      Дело в том, что существует иная тенденция. Когда речь идет, например, о смертном грехе, то вы можете найти не только у святых отцов, но и просто у духовно опытных людей рассуждения о том, что вообще-то смертным может оказаться любой грех, если, согласно Посланию к евреям ап. Павла, он является грехом произвольным, т. е. человек на него соглашается, прекрасно зная, что это грех, имея силы и возможности его избежать, и тем не менее сам строит так свою жизнь, чтобы идти путем греха.

      Так вот, одно из самых важных представлений, что смертный грех, т. е. убивающий душу или тело человека, а чаще и то, и другое, – это может быть любой произвольный грех. Послание к евреям дает очень однозначное и тяжелое определение этим грехам. Там говорится, что для таковых вообще больше не остается никакой жертвы перед Богом, а только «страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников» (Евр 10:26–29), потому что они попирают саму кровь завета, кровь Христову. Так сказано о всяком человеке, который грешит произвольно. Существуют и другие подобные критерии смертности греха. Например, с учетом его последствий: грех может быть даже из списка смертных, грех вольный, но если он не изменил духовного состояния человека, не убил его, – значит, он не смертный. А смертный – тот, который, может быть, и не входит ни в какие списки, который наполовину и невольный, но оказался настолько разрушительным для человека, что ни о какой благодатности человека после него и речи быть не может. Тогда явно открывается гнев Божий на человека, т. е. человек как бы выходит из-под Божьего покрова, Божьей благодати и тем самым оказывается в смертельной опасности, т. е. тут смертность греха определяется по духу и плодам.

      Но даже опыт применения номоканонов, о чем я уже упомянул, дает подобный результат, потому что любой священник или просто церковный человек знает, что при покаянии и на исповеди многое зависит не только от того, какой грех назван, но и от того, повторялся он или не повторялся, при каких обстоятельствах, кто исповедуется – ребенок, простец, ответственный человек в церкви, иерарх или кто-то еще, человек более опытный или менее опытный в духовной жизни, более сильный душевно или менее сильный. Допустим, один и тот же грех, совершенный человеком с несколько ослабленной душевной жизнью или просто душевно не вполне здоровым, но в принципе контролирующим себя (т. е. если это не клинический