Графские развалины. Виктор Точинов

хмурился, по мере того как трофей открывался больше и больше. И конструкция, и неподъемные габариты никак не походили на стандартные грузы военной поры. Что же тут за чертовщина? – думал он. Деталь от Большой Берты?

      Пришлось изрядно повозиться, осторожно обкапывая ящик по сторонам – к утру, к возвращению Скобы, предстояло надежно замаскировать все следы сверхурочных земляных работ. Почва словно сроднилась за полвека со своим содержимым – и ни в какую не желала размыкать цепкие объятия. Добраться до дальнего конца находки можно было, соорудив шурф чуть не с Саблинскую пещеру размером. Скоба наверняка заметит поутру следы, глаз у него наметанный.

      Выход нашел Стас. Притащил буксирный трос, пропустил его сквозь два металлических кольца на боковых стенках, явно служивших для переноски ящика – на виду их было четыре, и земля скрывала еще два, как минимум.

      Движок-пускатель «Беларуси» затрещал так, что Лисичкину показалось – услышат их не только во всей округе, но, пожалуй, и в Питере. Услышат и наверняка заинтересуются: какому это тут трактористу-стахановцу не спится ночами? Потом треск смолк, заработал дизель, уже значительно тише, и Лисичкин немного успокоился.

      Трос натянулся струной – и выдернул ящик, упершийся в противоположный срез траншеи… На вид все вышло легко – будто обвязанный ниткой молочный зуб выскочил изо рта у ребенка. Стас подал немного назад, слегка повернул трактор и новым рывком окончательно освободил находку. Теперь она целиком лежала на дне траншеи. Гробокопатели стояли наверху и задумчиво чесали в затылках.

      Дело происходило как раз в те два-три часа белой питерской ночи, которые с некоторой натяжкой можно считать темными. На дне траншеи почти ничего разглядеть не удавалось. Но фонарь Стаса, привезенный из-за границы, оказался хорош. Длинный и толстый, похожий на дубинку, с мощным рефлектором, он рассекал темноту ярко-белым галогеновым светом на изрядное расстояние. Но сейчас Пинегин поставил сменный желтый светофильтр, дававший свет мягкий, рассеянный, почти незаметный со стороны.

      Никаких надписей или маркировки на почерневших досках не виднелось. Ящик казался великоват для винтовочного или снарядного – метра два длиной и чуть меньше метра шириной и высотой. Характерные пропорции навели Лисичкина на догадку:

      – Слу-у-ушай, а это не гроб ли? Может, зацепили-таки захоронку? По самому-самому краешку?

      – Не похоже… – сказал Стас неуверенно. Впервые на памяти Кольки он что-то говорил неуверенно. – Их тут… там… без гробов кидали, вповалку… Разве что…

      Он не договорил и спрыгнул в траншею. Лисичкин за ним.

      Проржавевшее железо петель и замков быстро уступило напору двух фомок. Прежде чем открыть крышку, Стас несколько секунд помедлил. Потом резко откинул ее в сторону.

      – фу-у-у… – разочарованно протянул Лисичкин. – Мышиное дерьмо какое-то откопали.

      Ящик доверху наполняла труха непонятного происхождения. Непонятного – для