Графские развалины. Виктор Точинов

и большие компании, – скромно, вдвоем, пострелять по вальдшнепам на тяге… Короче: брать ружье для Кравцова? А-а, свое есть и к пятнице подвезет? Тогда все, пока.

      Закончив разговор, Кравцов набрал большими буквами через весь экран обретенное с Пашкиной помощью название: «СКАЗКА О КАРАНДАШЕ», подумал и приписал сверху «Татьяна Кравцова». Пусть будет такой псевдоним…

      Начало родилось на свет с изумительной легкостью: «Жил-был Карандаш…» А потом.

      Потом он увидел. Увидел этот самый карандаш, и как он жил, и кем он был, и какие у него случились проблемы, и как он с ними боролся…

      Он не видел текста, стремительно возникающего на экране. Не видел клавиш. Он оказался там. Внутри. В глупой сказке о глупом предмете…

      Когда на экране появились слова «Тут и сказке конец», Кравцов медленно, походкой сомнамбулы, добрался до холодильника и достал припасенную на всякий случай поллитровку… Он прозрел! Сто наркомовских грамм принять по такому случаю полагалось… Он не задумывался о возможном качестве родившегося текста, и о том, что вернувшийся дар может и не коснуться создания триллеров, и о том, что карьера детского писателя-сказочника никогда его не привлекала… К чему задумываться? Только что, сию секунду прозревшему человеку все равно, что перед глазами – картина Рафаэля или панорама городской свалки, важен сам процесс…

      Он выпил законные наркомовские и стал читать – медленно, вдумчиво. Потом – еще медленнее, внося необходимые правки. Теща, понятно, не оставит от сказки камня на камне… Не суть. Процесс пошел!

      Кровавые мальчики исчезли из глаз.

      Надолго ли?

      Татьяна Кравцова

      СКАЗКА О КАРАНДАШЕ

      Жил-был Карандаш. Жил в стакане, что на столе у Сережки. Их там много жило, карандашей. Но все были острые, а этот – тупой. Обидно.

      Другие дразнились:

      Тупой – геморрой!

      Тупой – рот закрой!

      Тупой – штаны с дырой!

      Тупой! Тупой! Тупой!

      Он хотел объяснить:

      – Я не тупой, я просто незаточенный…

      Куда там… Дразнили пуще прежнего, вовсе уж неприлично. Так жить нельзя. И Карандаш пошел к Точилке. (Карандаши часто гуляют, когда их никто не видит. Порой забредут куда-то – вовек не отыскать. Так и приходится идти в школу – без них.)

      – Добрый день! Поточите меня, пожалуйста!

      Карандаш был тупой, но очень вежливый. По жизни это помогало, хотя не всегда.

      Точилка оказалась китайской. Красивая, в виде собачки. Морда у собачки-точилки улыбалась. А карандаши ей засовывали… В общем, с другой стороны.

      – Сиво-сиво? – сказала Точилка по-китайски. – Мая-твая не панимай…

      Вежливый Карандаш объяснил:

      – Уважаемая Точилка! Разрешите мне засунуть, то есть засунуться, в общем, залезть вам в…

      Он сбился и замолчал. Карандаш был молод и застенчив. И в первый раз имел дело с точилками.

      Но Точилка поняла.

      – Сунь-сунь? Эта мозина… – сказала она по-китайски. И добавила на чистом русском:

      – Деньги