Друзья и недруги, как снадобье от скуки. Натали Тумко

Между прочим, я дольше тебя между миров ходить умею, а все еще на позиции недоверия. Какие-то двойные стандарты.

      – Дело не в стандартах, – возразил он. – Просто ты рассеянная и можешь что-то оставить не из злого умысла, а не подумав. Поэтому и степень доверия к тебе ограниченная.

      Шантрель был, конечно, прав. Чего-чего, а собранности мне не хватает.

      В этот момент я почувствовала, что мы не одни: какое-то движение улавливалось краем глаза. Я повернула голову и замерла: дерево двигалось само по себе.

      – Шантрель, тут деревья… – прошептала я замирающим голосом, – они… ползают.

      Шантрель взглянул через плечо и ничуть не удивившись пояснил:

      – Ну да. Конечно ползают. Это же – любопытная чаща, она постоянно кочует. Ты лучше послушай, какую я песню сочинил.

      Я не могла оторвать взгляда от деревьев, но это не помешало ему протянуть руку за лютней, провести пару раз по струнам и запеть:

      Под утро сонная земля

      Была разморена и нежна.

      Туман ложился на поля

      Белесой шалею небрежной.

      Трава, приветствуя росу

      Под каждой каплей прогибалась,

      И замирала на весу

      И в отраженье любовалась.

      И каждый шорох мнился сном,

      И было знать невероятно,

      Что день придет. И этим днем

      Все будет шумно и парадно.

      Высокопарный стиль был моден в мире Шантреля, а в сочетании с прекрасным голосом, песня получилась очень романтичная.

      – Хорошая песня, – сказала я. – Похоже на стихи с музыкой.

      – Песня – это и есть стихи с музыкой.

      – Ну… – протянула я. – Не всегда. У нас это – не правило. Кроме того, привычнее песни с разбивкой на припев-куплет, а в твоем случае – только куплеты.

      – Я пою куплеты, – констатировал Шантрель. – Ясно. А что такое припев?

      – Это, если вкратце, такая повторяющаяся часть стиха. Знаешь, чередование: куплет, потом припев, и опять – куплет.

      – Повторять? А зачем?

      Когда Шантрель задавал вопросы, самые привычные для меня вещи начинали казаться абсурдом.

      – Не знаю, – честно призналась я. – Может, чтобы подпевали слушатели, а, может, просто традиция такая.

      Деревья тем временем подползли совсем близко, их тени уже касались моего затылка. И затылок начинал нервничал.

      – Шантрель, а что будет, когда они совсем близко подойдут? – спросила я с опаской, кивая на рощу.

      Он пожал плечами.

      – У нас в мире полно таких рощ. Подойдут, обступят, постоят да расползутся.

      – Ох, Шантрель, как-то мне не по себе.

      – Н-да? Тогда иди сюда, – он заговорщически подмигнул. – Я тебя успокою!

      Знаем мы его успокаивалки…

      Время пролетало быстро, но и у меня и у Шантреля были дела. Ему предстояли тренировки, а мне с утра следовало доработать проект, чтобы было что представить в понедельник, поэтому пикник решено было прервать на середине.

      – Я завтра не приду, – сказал Шантрель на прощание. – И послезавтра