Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 16. Наталья Степанова

рак, откатить, опухоль, не расти и уймись.

      Сам Господь тебе запрещает и повелевает.

      Как я сказала, как я приказала, так тому и быть,

      А на рабе (имя) раку и опухоли не жить.

      Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

      Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

      КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ПРИСТРАСТИЯ К СПИРТНОМУ

      Если пьет вся семья

      Из письма:

      «Душенька Наталья Ивановна. Голубушка наша Божья, кланяюсь и целую Ваши ноженьки. Простите меня, что тревожу Вас. Самой мне семьдесят годков, а я вместо того, чтобы отдыхать, плачу каждый Божий денечек. Горе у меня великое-превеликое. И не знаю, кто виноват: я ли сама или Господь меня испытывает, а может, дьявол над нами измывается. Только в жизни моей все наперекосяк.

      Вышла я замуж за того, кого мне нашли родители, ведь раньше мы своих родителей почитали. Муж мой был, слава Богу, неплохой человек. Не пил и самокрутками не смолил. Жить бы нам с ним в мире и радости, но только если в одном хорошо, то в другом обязательно худо.

      В семнадцать вышла замуж, каждый год рожала, а они, не дожив до годика, все умерли. Семерых детей схоронила. Горевала, как собака, выла и каталась по полу после каждых похорон и стала я к двадцати пяти белая как лунь от седины. А в двадцать шесть родила дочь. Тряслась за нее до года, по часу в сутки спала, думала, умом тронусь, все беду ждала, ведь как год ребенку, так гроб в доме. С рук ее не спускала. Однажды пошла я за молоком к соседке, а она мне отказала, сказав, что корова заболела.

      Пошла я на рынок, доченьку с рук не спускаю, а она уже словечки говорит, умненькая и ласковая такая. Иду, а она меня ладошками по щекам гладит.

      На рынке я купила молока и домой возвращаюсь. Смотрю: сидит дед, мне рукой машет. Я подошла и спросила:

      – Чего тебе, дедушка?

      А он говорит:

      – Дай глоточек молочка.

      Я отлила молока в его кружку. Выпил дедушка молоко и говорит:

      – А ты знаешь, что ребенок твой не жилец?

      Я заплакала, а он утешает:

      – Не плачь, это ведь у тебя восьмая, а девятый ребенок у тебя жить будет, только пьянствовать больно станет.

      Я еще пуще стала плакать, говорю:

      – Если Маша умрет, то в тот же день себя порешу. Не хочу больше жить, устала. Не нужен мне девятый ребенок, я эту девочку так люблю, что себя на сто кусков дам за нее изрезать.

      А потом опомятовалась, думаю: откуда дед мог узнать, что это у меня восьмой ребенок? А дед будто услыхал мои мысли, говорит, как отвечает:

      – Вот откуда я знаю. Я ведь ведьмак, все могу, что только хочешь. Чую зверей и врагов за сто верстов распознаю. Долго на одном месте не живу. Люди начинают меня бояться, а где страх, там и ненависть. Я многим помогал. Хочешь, я и тебе помогу. Через мертвых твоих выйду к нужным духам и закляну их сильным словом, чтобы душу твоей дочери оставили взамен следующего ребенка. Только тогда судьба следующего достанется твоей Марии.

      Как сказал он «Мария», у меня аж зубы застучали, я ведь имя ему не сказала. Вцепилась я в деда и говорю:

      – Святой человек! Вон на тебе крест, ради этого креста, прошу тебя, оставь мне дочушку, хоть бы какая она потом ни была, хоть и пьяница, лишь бы жива была. Не могу я больше детям своим ручки на груди в гробу