Дорогами войны. Исса Плиев

сильным передовым отрядом Овидиополь будет нелегко. Поэтому у меня созрело решение – такую задачу возложить на усиленную 10-ю гвардейскую дивизию, а руководство рейдом на Овидиополь поручить моему заместителю генералу С. П. Горшкову. Это было вызвано тем, что полковник Гадалин получил ранение, а назначенный командиром дивизии полковник С. А. Шевчук не успел еще «вжиться» в новую должность. Дивизия все-таки должна была действовать самостоятельно, на изолированном направлении.

      При свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, собравшиеся у меня генералы обсудили, как лучше решить задачу, поставленную 10-й гвардейской дивизии.

      В общем пока все шло хорошо. Конно-механизированная группа держала за горло 6-ю немецкую и 3-ю румынскую армии. Они были деморализованы. Органы их тыла подверглись разгрому, поэтому прекратилось снабжение боеприпасами, вооружением, не было людских оперативных резервов. Войска трепало в предсмертной агонии из-за непоправимого нарушения связи и управления, они не могли устоять под ударами частей нашего фронта, наступающих с востока. С тыла же их громила конно-механизированная группа, не давая возможности фашистским ордам организованно отойти за Днестр.

      Еще одна приятная весть: генерал Тутаринов доложил, что водокачка разминирована, из машинного отделения насосной станции и других отделений извлечено несколько тонн взрывчатки. Днестровская вода уже поступает к жителям Одессы.

      Начало уже светать, когда я накинул бурку и вышел во двор. За южной окраиной села шла сильная автоматно-пулеметная перестрелка. Гул боя вокруг Беляевки чем-то напоминал шум ночного шторма. Многочисленные траектории пулеметного огня обрывались на окраине села. Противотанковые батареи выжидающе молчали. Ночью немецкие танкисты из-за обилия оврагов и балок боялись вести свои машины вперед. Подошел старшина Король, мой шофер.

      – Вы бы вошли в дом, товарищ командующий, – попросил он, – а то вон сколько шальных летает.

      Казалось, что настало время, когда можно часок-другой вздремнуть. Раскинул на лежанке бурку и только прилег – сознание заволокло сизой дымкой сна. Но уже в следующий миг от какого-то тревожного предчувствия я проснулся. В комнате стояла тишина. И вдруг мне почудилось, что где-то совсем близко говорят по-немецки. Я напряг слух. Говорили в соседней комнате.

      – An den Rang des Verderbens geraten… Es ist Zini hasendwerden[1], – с душевной надорванностью произнес, видно, пожилой человек.

      – Halt den Rachen![2] – оборвал его резкий, как паровозный гудок, голос.

      Стараясь не шуметь, я схватил автомат. При моем появлении в дверях высокий сутулый блондин выронил оружие и не двинулся с места. Другой, забыв об автомате, юркнул к окну, но… бездыханно повис на подоконнике. В комнату заскочил командир взвода охраны старший лейтенант Ласкин, с ним несколько казаков. Смотрю в окно: немцы! Они бегут через огород к дому. Казаки выскакивают из хаты. Слышу голос Ласкина: «Не стрелять, слушать команду». Иду к рации.

1

Оказаться на краю гибели… С ума можно сойти.

2

Заткни глотку!