Лик Победы. Вера Камша

на галере она, благородные эры, не участвовала. Абордажники там свежи, как розы…

      «Меня насмерть изранили ваши глаза, — пропел Марсель падающему противнику.– И сразила весна, о!»

      Моряки с «Двойки», дико вереща и завывая, чтобы напугать врага, друг за другом прыгали через борт и вливались в схватку. Не только абордажники, но и гребцы, и офицеры! Бордоны дрогнули, они еще удерживали пространство от носа до середины палубы, но исход боя был очевиден.

      И пускай мир забудет про вашу красу,

      Но не сердце усталое, о…

      Завопил сигнальный рожок, защитники галеаса, отмахиваясь тесаками и саблями, хлынули к обломку грот-мачты, поспешно перестраиваясь. Тот, кто ими командовал, решил снова собрать своих в кулак…

      – Ну и умница, – заметил подошедший Рангони, отирая пот со лба, и добавил: – То есть дурак!

      – В сторону! В сторону, укуси тебя селедка, – ревел Дерра-Пьяве, хватая за плечи зазевавшихся абордажников. Марсель честно отпрыгнул к борту, продолжая орать про розы и весну.

      Давно ждавшие своей минуты стрелки у кормовых фальконетов наконец-то дождались: два заряда картечи хлестанули по сгрудившимся в кучу «дельфинам». И туда же полетели гранаты, которые абордажники с «Двойки» и «Восьмерки» не успели потратить. Прогремела череда взрывов, и наступила нестерпимая тишина. Неужели все? Так скоро…

      Вечно алый ручей возле ваших дверей

      Будет вечно струиться, о…

      Валме опустил глаза и увидел собственное колено, нахально белеющее сквозь изрядную дыру. Создатель, на кого он похож?! На кого они все похожи?..

      От поредевшей толпы у мачты отделился коренастый моряк и, чеканя шаг, пошел к корме.

      – Сдаются! – шепнул Валме щербатый моряк. – Сдаются, заешь их зубан!

      Бордон остановился, не дойдя пары шагов до фельпских офицеров.

      – Господа! Вверенный мне корабль сдается. Кому я должен вручить шпагу?

      Муцио Скварца немного помешкал, глянул на неподвижного Алву и вышел вперед. Молодой адмирал, как и все, был покрыт потом, копотью и кровью, левая рука безжизненно висела, шлем сменила окровавленная повязка.

      – С кем имею честь?

      – Капитан Леонид Ватрахос. После гибели адмирала Пасадакиса принял командование эскадрой.

      – Адмирал Муцио Скварца.

      – Я польщен тем, что пленен столь достойным воином и моряком, – Ватрахос церемонно поклонился и протянул Муцио шпагу. – Надеюсь, мне и моим людям будет позволено внести выкуп.

      – Это решат отцы города Фельпа, – в голосе Скварцы звучало легкое сожаление. – Но поскольку вы являетесь моими пленными, я сделаю все, чтобы к вам отнеслись справедливо. Соизвольте отдать приказ другим кораблям прекратить сопротивление.

      – Непременно, но у меня нет уверенности, что меня послушают.

      – А у меня нет уверенности, что кто-то еще сопротивляется, – пробормотал Джузеппе Рангони. – Похоже, мы возились дольше всех.

      – Ну, оно того стоило, – захохотал Дерра-Пьяве, которому