Дитя Ойкумены. Генри Лайон Олди

из дешевых логосериалов – ладная. Но в данном случае – очень точно. Жаль, рост маловат.

      – По-вашему, я не гожусь в графини?

      – Отлично годитесь. Лет через двадцать.

      – Это комплимент?

      – Это констатация факта.

      Оправившись от первого потрясения, капитан на глазах превращался в записного сердцееда. Надо сказать, без особого успеха. Сердцееды не краснеют. И уж точно нет у сердцеедов таких милых, таких детских ямочек на щеках.

      – Уже легче. Сперва я решила, что это – мнение о моих профессиональных способностях. Хорошенькую карьеру вы мне напророчили…

      – Я…

      – Не смущайтесь. Обождите, я сейчас узнаю. Запрос!

      Голосфера на столе мигнула россыпью огоньков.

      – Беата ван Фрассен, место регистрации?

      Акуст-линза прокашлялась басом. Все-таки герцог Раухенбаум был большим оригиналом. При Анне-Марии линза приобретет дивное сопрано. И навсегда забудет про кашель. Это уже решено.

      – Второе общежитие, – доложила информателла. – Комната семь, первый этаж.

      – Видите, как просто? Спешите к сестре, капитан.

      Он не уходил.

      – Ценольбология? Что вы преподаете, моя графиня?

      – Общественное и индивидуальное счастье, – Анна-Мария вновь почувствовала себя на первой лекции. Если честно, приятное ощущение. – Его условия и причинно-следственные связи. Вот вы, капитан… Что вам нужно для счастья?

      – Чтобы вы согласились поужинать со мной, – без запинки отбарабанил он.

      – Хорошо.

      – Вы согласны?

      – Нет. Хорошо в том смысле, что примем ваш ответ за основу. Это условие вашего сиюминутного счастья. Довольно глупое условие, замечу.

      – Уж какое есть, – обиделся капитан.

      – Что за причина породила это условие?

      – Вы мне нравитесь, графиня.

      – Охотно верю. Мой дядя утверждал, что его офицерам в первый день отпуска нравятся все женщины, включая статую Отчаяния на Картском мемориале.

      – Ваш дядя?

      – Контр-адмирал Рейнеке.

      При упоминании контр-адмирала он содрогнулся. Слава бежала далеко впереди Рейнеке Кровопийцы. Говорили даже, что на завтрак контр-адмирал ест жилистых штабс-обер-боцманов, вымачивая их в боцманских слезах. Анна-Мария знала, что это ложь. Дядя предпочитал капитан-лейтенантов.

      Таких, как этот красавчик.

      – Вернемся к вашему счастью, капитан. Причина – я вам нравлюсь. Условие достижения – мое согласие на ужин с вами. Я вас верно поняла?

      – Да! Вы согласны?

      – Ни в коем случае. Вы не сдали зачет. Причину я еще готова принять, усилив ее сексуальным напряжением после длительного воздержания…

      Румянец на щеках капитана стал пунцовым.

      – Но условие… Согласно основам ценольбологии, то, что вы назвали в качестве условия – один из внешних стимулов желания. Я соглашусь, и вам для счастья сразу понадобится угостить меня вином. Заглянуть мне в декольте. Танцевать со мной. Далее счастье, этот ненасытный монстр, потребует от вас пригласить меня в отель. Или напроситься