Океаны Айдена. Михаил Ахманов

ровным ослепительным зеленым светом, когда солнечный диск оторвался от горизонта, карабкаясь вверх и вверх в прозрачной голубизне небес. Одинцов поспешно выскочил наружу и, вытряхнув яйца из панциря, стал забрасывать крылья флаера песком. Он был уверен в результате, когда через несколько минут сунул голову в кабину и уставился на зеленый огонек – тот горел вполнакала.

      Медленно счистив песок с крыльев, он снова залез в кабину, оставив обе дверцы полностью раздвинутыми. Теперь он не боялся, что энергия в черном ящике – несомненно, аккумуляторе – вдруг иссякнет. Аккумулятор накапливал ее постоянно, днем и ночью, при свете лун, звезд и жаркого оранжевого апельсина, который сейчас висел в небе, ибо вся поверхность чудесного аппарата представляла собой солнечную батарею.

      Сегодня ночь открытий, с ленивым благодушием подумал Одинцов, лаская кнопки на пульте. Дверцы кабины были открыты, задняя переборка поднята – и две лампочки рдели, словно раскаленные угли в печи; третья по-прежнему сияла зеленым огоньком светофора, манившего в дорогу.

      Ночь открытий! – снова мелькнуло в голове. Посмотрим, решил он, будет ли утро достойно такой ночи. Затем сильно надавил на последнюю зеленую кнопку.

      Вдруг верхний плафон в кабине вспыхнул, и одновременно включился монитор автопилота с картой Айдена. Крохотная выпуклость на торце фатра, опознавателя-«зажигалки», вставленного сейчас в щель рядом с экраном, запульсировала тревожным огоньком. Словно подчиняясь какому-то наитию, Одинцов вытянул руку и указательным пальцем нажал на торец опознавателя. Экран тут же откликнулся – там появилась яркая точка в месте, где Зеленый Поток вливался в Южно-Кинтанский океан и где находился сейчас флаер. От нее стремительными вспышками побежали светлые концентрические круги; они мелькнули по экрану, на миг заполнив весь этот мир, оба полушария планеты, всю вселенную Айдена неслышным призывом.

      Потом круги исчезли, и только яркая маленькая точка продолжала все еще гореть на карте. Одинцов, однако, был спокоен. Сигналы бедствия отправлены. Кто отзовется? Кто откликнется?

* * *

      Одинцову грезилось, что он находится в своей спальне в Тагре, в древнем замке бар Ригонов. Широкие окна распахнуты в сад, запах цветущих деревьев плывет по комнате, смешиваясь с ароматами юной женской плоти и дымком благовонных свечей. Отблески маленьких язычков пламени играют на темной полировке массивного стола, на шандалах, изукрашенных бронзовыми драконами, на серебристых боках большого кувшина с вином, на кубках голубого хрусталя, на блестящем от испарины золотистом теле Лидор.

      Златовласка сидит на нем верхом; колени согнуты, стройные бедра широко расставлены, руки подняты, пальцы сцеплены на затылке, под шапкой волос. Сильно прогнувшись в талии, откинув назад плечи, она мерно раскачивается – взад-вперед, вверх-вниз. И за каждым движением, каждым ритмичным ходом нескончаемого любовного маятника следует глубокий вздох.

      «Ах-ха! Ах-ха!» – дышит Лидор;