Галерея «Максим». Олег Рой

отец.

      – Я бы хотела поговорить с мамой, – добавила она робко, – я понимаю, что доставила ей много переживаний. Она желала мне самого лучшего, но только вот наши мнения разошлись… Пожалуйста, попробуй объяснить это ей, я не уверена, что она поймет, но…

      – Она все понимает, – ответил отец. – Просто, к моему несчастью, она такая же упертая, как ты. Знай, что я тоже не согласен с тобой, но уважаю твой выбор. Я считаю, что все свои ошибки ты должна сделать сама. Постараюсь поговорить с мамой, – пообещал он напоследок.

      Папа сдержал слово и, на удивление Лены, имел в этом успех. В следующий раз трубку уже взяла мать и хоть и достаточно сухо, но поинтересовалась делами дочери.

      – Спасибо, что соизволила позвонить, – иронизировала она, – я уже думала, совсем совесть потеряла. Не забывай, появляйся.

      – Я буду звонить раз в неделю, – пообещала Лена.

      И сдержала свое слово. Они стали регулярно созваниваться, разговаривать о житейских мелочах и вскоре забыли о конфликте. Все устроилось как-то удивительно ровно. Казалось, так всегда и было – она в столице, а родители там, в Магнитогорске.

      Постепенно Лена привыкла к московской жизни, к толпам народа, суете и толкотне, машинам, тяжелому загазованному воздуху и той холодности, с которой люди относились друг к другу, – не то что в родных местах, где тебя каждая собака знает.

      Иногда они с Катей гуляли в парке неподалеку, ели мороженое, катались на аттракционах, изредка ходили в кино. Но такие дни выдавались не часто, в основном из-за плавающего графика Лены – ее выходные чаще приходились на будни, а не на субботу и воскресенье. Она продолжала много заниматься, читала, репетировала, хотя и страшно уставала после четырнадцатичасового рабочего дня. Руки ее стали грубыми, какими бы кремами она их ни натирала, от нее постоянно пахло рыбой, и никакой душ не спасал. Но это не пугало Лену, ведь она шла к своей цели, пусть и малюсенькими шажочками. Через полгода хозяин, видя ее старание, перевел девушку на другой лоток, на овощи и фрукты. Стало немного легче. Потом получилось еще лучше – перешла в вещевую часть рынка торговать мягкими игрушками. А дальше и вовсе повезло. Научный сотрудник из института, где работала Катя, решил начать свое дело, открыл небольшую фирму и пригласил бывшую лаборантку пойти к нему секретарем. Катя от такого предложения отказалась (на тот момент она уже поступила в ГИТИС, добилась-таки своего), но «сосватала» знакомому Лену. После житья впроголодь двести долларов зарплаты показались ей несметным богатством. Даже с учетом того, что за квартиру она теперь платила одна, денег стало все равно больше, и Лена распорядилась ими с умом, не потратила на шмотки и развлечения, а стала посещать занятия у актрисы, подрабатывавшей репетиторством. И продолжала, продолжала каждую весну брать штурмом театральные вузы столицы.

      На второй год она подала документы во все институты и дошла аж до второго тура и в Щуке, и в ГИТИСе – какой прогресс! На третий год она уже отправилась на экзамены без трепета, почти без волнения, как на работу. И недобрала