Старик Хоттабыч. Лазарь Лагин

с ноги на ногу, публика слушала игру джаз- оркестра. До начала сеанса оставалось ещё пятнадцать минут. И казалось, что эти пятнадцать минут никогда не кончатся.

      Около самого входа в зрительный зал скучал Женя Богорад, круглолицый, коренастый паренёк, выглядевший значительно старше своих четырнадцати лет. Это был старинный Волькин приятель. Он невыносимо страдал от одиночества. Ему не терпелось рассказать хоть кому-нибудь, как сегодня Волька сдавал испытание по географии. И как назло ни одного приятеля!

      Тогда он решил сойти вниз. Авось кого-нибудь судьба пошлёт ему из знакомых. В самых дверях его сшиб с ног старик в канотье и расшитых золотом туфлях, который тащил за руку самого Вольку Костылькова. Волька почему-то прикрывал руками лицо.

      – Волька! – крикнул ему Женя и помахал рукой.

      Но Костыльков не выказал никаких признаков особой радости. Он даже, наоборот, демонстративно ушёл в самый дальний угол фойе, и Женя обиделся. Он был очень гордый.

      «Ну и не надо», – решил он и пошёл в буфет выпить стаканчик ситро.

      Поэтому он не видел, как вокруг его приятеля и странного старика начал толпиться народ. Когда же он попытался пробиться к Костылькову, было уже поздно. Вольку и старика Хоттабыча окружала плотная стена из многих десятков людей. Толпа продолжала расти. Граждане, громыхая стульями, оставляли свои места перед эстрадой. Вскоре оркестр играл перед пустыми стульями. И так он играл до самого начала сеанса.

      – Скажите, пожалуйста, в чём дело? – спрашивал Женя, неутомимо работая локтями.

      Но ему никто не отвечал. Все стремились в заветный угол фойе, где, сгорая от стыда, притаился Волька Костыльков. Вскоре толпа разгалделась настолько, что стала заглушать звуки оркестра.

      Тогда навести порядок решил сам директор кинотеатра. Он откашлялся и громко произнёс:

      – Граждане, разойдитесь! Что вы, бородатого мальчика не видели, что ли?

      Когда эти слова директора донеслись до буфета, все бросили пить чай и прохладительные напитки и ринулись посмотреть на бородатого мальчика.

      – Я погиб, ой, как я погиб! – тихо шептал Волька, с отвращением глядя на Хоттабыча.

      Хоттабычу было не по себе. Он не знал, что делать.

      – О мой юный повелитель! – нервно сказал он. – Прикажи, и все эти презренные зеваки будут превращены в прах вместе с этим трижды проклятым кино.

      – Не надо, – горестно ответил Волька, и крупные слёзы покатились по его щекам и пропали в гуще его бороды.

      Эта новость немедленно стала известна всем окружавшим Вольку.

      – Бородатый мальчик плачет, – пошёл шёпот по всей толпе.

      Потом лицо Костылькова вдруг просветлело. Он быстро повернулся к старику и сказал ему голосом, дрожащим от радостного волнения:

      – Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, слушай мой приказ!

      Старик Хоттабыч низко поклонился и ответствовал:

      – Слушаю, о мой повелитель!

      По толпе пробежал шёпот:

      – Старик кланяется этому мальчишке… Вы слышали: оказывается, старик