Зови меня Шинигами. Виктория Эл

закончился, а Кира так и не поднялась со скамейки, не сдвинулась с места, не заметила, как проскочила через сорок пять минут.

      – Кира! Кира! Ратманова! Очнись! – повторял взволнованный женский голос, чьи-то горячие вспотевшие ладони осторожно похлопывали по щекам.

      – Может, «Скорую» вызвать? – предложил другой голос, мужской, прекрасно знакомый.

      Сознание само отметило – физрук. Реальность окончательно оформилась, и Кира открыла глаза.

      – Ну вот! Пришла в себя, – сразу прозвучало с большим облегчением. – Кирюшенька, что с тобой? Как ты себя чувствуешь?

      Перед Кирой сидела на корточках женщина в белом халате. Школьная медсестра.

      Дежавю какое-то. Уже было недавно: белый халат, озабоченное лицо, вопрос, как Кира себя чувствует.

      – Нормально.

      Если бы она опять потеряла сознание, она бы непременно упала. А сейчас твёрдо сидела на скамейке, и ничего у неё не болело. И ощущения такие же, как при пробуждении, и сон она тоже видела.

      – Я, наверное, заснула просто.

      Медсестра с сомнением покачала головой.

      – Как-то уж очень крепко заснула. Минут пять привожу тебя в чувство, и всё безрезультатно. Пойдём-ка со мной. Температуру померяем, давление, и осмотрю как следует. Сможешь сама дойти?

      – Давай я тебя отведу, – сразу же предложил физрук.

      – Не, – Кира отрицательно мотнула головой. – Я сама.

      Уже в медкабинете медсестра, так и не найдя у Киры ничего подозрительного, озадаченно предложила:

      – Может, родителям позвонить? Чтоб забрали тебя.

      – Нет. Не надо, – попросила Кира. Опять мама перепугается, папа расстроится, опять будут расспрашивать, хором и по отдельности, и придётся придумывать объяснения, а Кира понятия не имеет, что с ней произошло. – Я вчера очень поздно легла. Вот и вырубилась. Очень спать хотелось. А когда все ушли, тихо стало. Вот я и не удержалась. Но я себя хорошо чувствую. Лучше на урок пойду. Ладно?

      Медсестра нехотя согласилась. Боялась брать на себя лишнюю ответственность. Вдруг Кире опять станет плохо, и медсестру обвинят: что же она раньше не сообщила о болезненном состоянии девочки? И ещё отметила про себя. Странно всё-таки – предлагаешь подростку на законных основаниях пропустить школу, а она просится на урок. Почти любая бы на её месте с радостью отправилась домой.

      На этот раз Кира очнулась в совершенно незнакомом месте.

      Тревожно, пугающе. Она же просто вылетает из реальности, но не перемещается при этом никуда. Не ходит, как лунатик. Кира отключилась на скамейке в скверике, там и должна сейчас быть. А тут явно не сквер, и вообще не улица. Помещение с высоким потолком в перекрестиях металлических балок, с тусклым освещением, большое и почти совсем пустое.

      На гараж похоже. Только без машин.

      Хотя есть одна, небольшой чёрный фургон возле наполовину поднятых ворот. А Кира лежит на потрёпанном мате или матрасе, провонявшем бензином и машинным маслом. Из-за спины долетают голоса. Мужские.

      – Где