Нарушенная заповедь. Ирина Грин

Сглотнув тошноту, она еще раз посмотрела на свет сквозь злополучный фантик и с облегчением поняла – нет, не таракан. Уж очень маленьким и ровным было отверстие. Как от иглы.

      Память сразу восстановила последовательность событий. Вот она в коридоре съедает конфету, возвращается в палату, а потом Асин крик и темнота. Вывод: дело в конфете! Кто-то с помощью шприца ввел в нее лекарство, которое и вызвало сердечный приступ. С одной стороны, это хорошо – значит, сердце у нее в порядке, можно делать операцию, с другой – кто-то сознательно хотел отправить ее на тот свет. Нет, чушь какая-то! Кому это надо? Наследников у нее нет, врагов – тем более. Если пойти сейчас с этим фантиком в полицию, ее просто засмеют и сочтут сумасшедшей.

      – Кристина Сергеевна, – донесся до нее тихий голос Аси.

      Ой, ну прямо как бабка старая – Кристина Сергеевна.

      – Меня зовут Кристина. Без Сергеевны. Понятно?

      – Извините, – голос Аси стал еще тише. – А знаете, вы меня извините, пожалуйста…

      – И на «ты», – перебила ее Кристина, – мы ведь с тобой почти одного возраста.

      – Ну, если вы настаиваете…

      – Да нет, Ася, я просто прошу, – тон последней фразы был абсолютно далек от просительного.

      Это был самый тягучий и муторный день в жизни Кристины. Казалось, ему не будет ни конца, ни края. Она лежала в темноте, прислушиваясь к больничным звукам, доносящимся из-за неплотно прикрытой двери. Мозг, изнывающий от безделья, требовал хоть какой-нибудь деятельности. И так как хозяйка, по-видимому, не собиралась помогать ему, он сам нашел объект для обдумывания. Человек, который отравил конфету. Убийца…

      Глава 7

      …Убийца. За полтора года в СИЗО и почти пять лет на зоне Тимур так и не привык к этому статусу. Нет, он, конечно, виноват, спору нет. Он никогда не отказывался. Сельскому участковому сразу заявил, что это он, своими руками, убил Ольгу. Сотрудничал со следствием. Потому и срок ему дали не по максимуму. Тимур даже не стал писать ходатайство об УДО – виноват же. И все-таки…

      Громыхая колесами на стыках, поезд летел сквозь ночь. Снежинки ночными бабочками ударялись о стекло. Пролетающие мимо фонари на мгновение отражались в вагонном окне, и в их свете он видел свое лицо – лицо старика с глубокими бороздами морщин и ввалившимися глазами.

      Коротко постучав, в дверь заглянула проводница, полная женщина неопределенного возраста с пучком пегих волос на макушке. Свет из коридора ударил по глазам, невольно заставив прищуриться.

      – Вы чего в темноте сидите? Не хотите чаю?

      Тимур неопределенно мотнул головой. Он давно отвык от таких вот маленьких знаков внимания. В тюрьме никто не предлагал чаю.

      – С лимоном? – женщина восприняла его жест как согласие. – Могу еще печенье и вафли предложить.

      – Вафли, – кивнул Тимур. – И с лимоном.

      – Дверь закрыть? – спросила проводница. Чувствовалось, что ей хочется отгородиться