Музыкальный приворот. На крыльях. Анна Джейн

волосы цвета воронова крыла, многочисленные проколы в ушах и один – в носу, а также татуировка на руке в виде какого-то мифического чудовища. Лицо ее было симпатично, но своеобразно: острый взгляд карих насмешливых глаз, тонкие губы, удлиненный нос. Она была похожа на хищницу.

      – Вы кто? – спросила я, не испытывая особенного удивления. В нашей квартире кого только не бывало.

      – Хозяйка, – ответила девушка. Голос ее был слегка грубоватым, что было под стать внешности.

      – Чего? – закрались в мою душу нехорошие подозрения. Какая еще хозяйка?

      Медной горы. Дай ей по лбу железной ложкой и гони в три шеи.

      – А ты кто? – поинтересовалась «хозяйка». – А-а-а, – протянула она, – сестра? Что ж, проходи, сестра, – пригласила она меня в собственный дом. И я зашла.

      – Сестра? – подняла я бровь, ставя сумку на пол. – Вы что, из церкви?

      Вот только религиозных деятелей, зовущих всех подряд братьями и сестрами, мне в квартире не хватало. Не то, чтобы я против – каждый верит, во что хочет, но делать из дома молельню как-то не особо хотелось.

      – Из церкви? – почесала затылок девица и расплылась в улыбке. – А, мне нравится твое чувство юмора, сестра. Я тут оладушек нажарила, хочешь? – спросила она меня добродушно. В квартире действительно вкусно пахло. – Думаю, вечером мясо с картошечкой сварганить, а то вы тут голодуете.

      – Вы нашим поваром стали? – разулась я и аккуратно поставила обувь на полочку.

      Девица весело расхохоталась.

      – Из церкви, поваром… Кем ты меня еще сделаешь, а? – спросила она весело. И тут, слава богу, из кухни вырулила Нелли, на ходу что-то дожевывая.

      – Онни! – бросилась она ко мне и даже обняла в порыве сумбурной нежности. – Ты как?! Как Антошка?! Понравилось в Москве?! Представляешь, а эта онни[1] – невеста Эдгара!

      – Что? – опешила я. Несколько дней назад уезжала, брат вроде бы девушек шугался, а тут уже невеста, смотрите-ка. Я так однажды приду, а он уже чей-нибудь муж. Или отец.

      – Кира, – протянула мне руку девица.

      – Катя, – с недоумением пожала я ее. Рукопожатие вышло крепким.

      – Знаю, – кивнула Кира.

      – Кстати, Эд – атеист, – сразу сказала я. – Он верит только в себя. Ну и в искусственный интеллект.

      – Ой, не могу, юмористка, – захохотала эта Кира. – У вас вся семья прикольная.

      – Вливайся, онни, – широко улыбнулась перешедшая на употребление корейских словечек Нелли. – Знаешь, как она готовит обалденно! Быть тебе нашей невесткой! – заключила она торжественно, обращаясь уже к гостье.

      – Что ты несешь, – вылез из своей комнаты и Эд, услышавший шум в прихожей. Выглядел он слегка смущенно – явно из-за Киры, но старался быть уверенным. Но, самое главное, в его глазах было что-то похожее на нежность. Примерно так он смотрел на свой новый системный блок, когда собственноручно собрал его, заказав какие-то жутко дорогие детали.

      – Так, я не поняла, милый, ты что, не хочешь на мне жениться? – с разбойничьей ухмылкой переспросила

1

Онни – корейское обращение девушки к девушке, старшей сестре, подруге.