От Москвы до Берлина. Сергей Петрович Алексеев

Беспокоиться стали солдаты.

      Но вот кто-то сказал:

      – Братцы, ползут назад.

      Второй подтвердил:

      – Так и есть, возвращаются.

      Всмотрелись солдаты – верно. Ползут, прижавшись к земле, друзья. Только не двое их. Трое. Присмотрелись бойцы: третий солдат фашистский, тот самый – «буль-буль». Только не ползёт он. Волокут его Носков и Турянчик. Кляп во рту у солдата.

      Притащили друзья крикуна в окоп. Передохнули и дальше в штаб.

      Однако дорóгой сбежали к Волге. Схватили фашиста за руки, за шею, в Волгу его макнули.

      – Буль-буль, буль-буль! – кричит озорно Турянчик.

      Буль-буль, – пускает фашист пузыри. Трясётся, как лист осиновый.

      – Не бойся, не бойся, – сказал Носков. – Русский не бьёт лежачего.

      Сдали солдаты пленного в штаб.

      Махнул на прощанье фашисту Носков рукой.

      – Буль-буль, – прощаясь, сказал Турянчик.

      Мамаев курган

      Лейтенант Чернышов красавец. Брови дугой, как месяц. Кудри черны, как смоль.

      14 сентября 1942 года. С новой силой фашисты идут в атаку. Семь дивизий штурмуют город. Три тысячи орудий ведут огонь. Пятьсот фашистских танков железной ползут лавиной.

      Особенно кровопролитные бои идут за Мамаев курган. Мамаев курган – самая высокая точка в городе. Видно отсюда далеко-далеко. Видно и Волгу, и степи, и левый заволжский берег.

      Уже несколько раз вершина кургана переходила из рук в руки. То теснят фашисты наших бойцов, то прорвутся к вершине наши. То держат вершину наши. То вновь у фашистов она в руках. Пять раз водил солдат в атаку лейтенант Чернышов. Брови дугой, как месяц. Кудри черны, как смоль.

      Начинает Чернышов шестую атаку, а сам вспоминает первую.

      Добежали тогда бойцы почти до вершины. Шли перебежками. Залегали. Пережидали страшный огонь противника.

      Поднимались и снова бежали вперёд.

      – Вперёд! Вперёд! – до хрипоты, обезумев, очумев от боя, кричал лейтенант Чернышов.

      Вновь залегли солдаты. Переждал лейтенант Чернышов и опять:

      – Вперёд!

      Лежат солдаты, не поднимаются.

      – Вперёд! – кричит Чернышов. Схватил автомат, тронул дулом одного, второго. – Вперёд!

      Лежат солдаты.

      Подкатила здесь к сердцу злость. Перекосилось лицо от крика.

      Саблей сломались брови. Скулы корёжат рот.

      – Вперёд! – кричит лейтенант Чернышов.

      Лежат солдаты.

      Вдруг объявился рядом с лейтенантом сержант Куценко.

      – Они же мёртвые, товарищ лейтенант, – тихо сказал Куценко.

      Вздрогнул лейтенант Чернышов, глянул кругом, на курган, на солдат. Понял – солдаты мёртвые. Живы только они вдвоём – он, Чернышов, и сержант Куценко. Отошли назад с высоты к своим.

      Здесь внизу у кургана назначили Чернышова командовать новой группой. Снова в атаку ходил Чернышов. Вновь захлебнулась в крови атака. Не достигли они вершины ни в третий, ни в четвёртый, ни в пятый раз.

      Ночь наступила. Вся ночь в атаках. А когда забрезжил рассвет – страшно взглянуть кругом. Склоны кургана