Крымское ханство XIII–XV вв.. В. Д. Смирнов

только одно – почему прежний приверженец гулагидского дома Гыяс-эд-Дин, сын Рукн-эд-Дина, вдруг стал склоняться на сторону Крымского владетеля: разве, может быть, за безвинное умерщвление отца своего, оклеветанного в мятежнических замыслах[120].

      Поэтому известие в безымянной биографии Гулагу, что в числе подарков, посланных из Египта к Менгу-Темиру, была также часть и для султана Гыяс-эд-Дина, сына султана Изз-эд-Дина, причем посольство не застало в живых Менгу-Темира[121], надобно считать анахронизмом со стороны автора биографии, или же допустить, что в Египте не знали еще о побеге Масъуда из Крыма, когда отправляли на его долю подарки с посольством к Менгу-Темиру[122].

      Но если такова была судьба Изз-эд-Дина и его сыновей, то куда же девалась та большая толпа его малоазиатских соотечественников, которая эмигрировала за ним из Добруджи?

      Ближе всего, конечно, предполагать, что эти пришельцы осели в тех местностях, которые пожалованы были в удел Изз-эд-Дину. А таким уделом был, по общему голосу историков, Судак. Значит, возможно, что и сельджукская орда потянулась туда же, в морскому прибрежью, как думает и г. Брун[123]. Но всё, что мы имеем из следов тогдашнего водворения сельджуков в Крыму – это некоторые предания о Сары-Салтыке и упоминание о городе его имени. Арабский путешественник говорит про город Судак, что «его населяют тюрки и, под их покровительством, несколько византийцев»[124]. Сопутствуя Баялунь-хатуни, ехавшей в Константинополь на свидание с отцом, Ибн-Батута из Судака прибыл к городу, известному под именем Баба Салтук. «Баба, – пишет он, – имеет у них такое же значение, как у Берберов (т. е. отец); они только резче произносят (букву) б. Салтук – (пишется) через сал, ту и к – был, говорят, прорицатель, но про него рассказывают (такие) вещи, которые закон запрещает»[125].

      Вероятно, Ибн-Батута разумеет легенды об умерщвлении Сары-Салтыком какого-то дракона в Добрудже и спасении от смерти царских дочерей; о состязании его с христианским монахом посредством ордалии (Божьего суда. – Примеч. ред.) в виде кипящего котла и о почитании мощей его в семи различных местностях, и между прочим в Московии под именем св. Николы, – легенды, которые подробно рассказаны в записках турецкого путешественника XVII в. Эвлия-челеби и сокращенно повторены у г. Бруна[126]. Но беда в том, что эти легенды слышаны путешественником от дервишей ордена бекташи в монастыре, находящемся на мысе Кильгре близ Варны и относятся к развалинам замка Кильгры. Из семи могил, в которых оказались мощи Сары-Салтыка, три находятся, по словам того же Эвлия-челеби, во владениях Оттоманских; одна из них в Бабадаге под именем «Баба-Султан», другая в Баба-Эскиси под именем «Сары-Салтык Султан», а третья под именем «Кильгра Султан»[127]. На этом основании город Баба Салтук, упоминаемый Ибн-Батутой, г. Гаммер предполагает также в Добрудже, в одном из вышеозначенных мест нахождения мнимых могил сельджукского святого

120

Мюнедджим-баши, II: 572.

121

Тизенгаузен, 67–68.

122

Ibid., 104, 155, 361.

123

Черноморье, II: 142.

124

Тизенгаузен, I: 303.

125

Ibidem.

126

Narrative of travels, by Evliya efendi, translat. by Hammer. London, 1850. II: 70–72; Брун, Черноморье, II: 342–343.

127

Narrative, II: 72.