Заморский рубеж. Иван Алексеев

сделал загадочное и таинственное лицо и молча развел руками: дескать, не время и не место, чтобы такие вещи обсуждать. Хотя, возможно, он и сам толком ничего не знал, а лишь слышал что-то такое краем уха, а сейчас напускал на себя важность, попросту выпендриваясь перед девушкой. Во всяком случае, Михась именно так и подумал.

      – Ладно тебе тут важничать, – пробурчал дружинник. – Говори лучше, зачем ко мне пришел?

      – Да я вовсе и не к тебе, – спокойно ответствовал Лурь. – Я к Катерине.

      На Михася вдруг накатила жаркая волна гнева. Он, готовясь к предстоящим испытаниям, жил вместе с отрядом в казармах, почти месяц не был дома, а тут пришел – и на тебе! К Катьке, оказывается, наведывается ухажер! Да еще скачку чуть не провалил, и Лурь этот уже раззвонил сестренке о неудаче! Михась, едва сдерживаясь, ядовито-почтительным тоном осведомился:

      – А не кажется ли тебе, сударь, что приличия маломальские требуют разрешения спросить вначале у хозяина и брата старшего, чтобы к девушке в его отсутствие наведываться?

      – Я думаю, Михась, что: – вполне миролюбиво и вежливо начал было Лурь, но Михась не дал ему закончить:

      – А вот выйди-ка со двора да там и подумай на досуге!

      Лурь явно не ожидал такого поворота событий. Он слегка замешкался с ответом, а тут, как на грех, встряла Катька:

      – Михась, ну прекрати, я уже, между прочим, не маленькая! – сказала она увещевательным тоном, как говорят с раскапризничавшимся ребенком. И этим только подлила масла в огонь.

      – Я вот тебе сейчас надаю по заднице, увидишь, какая ты взрослая! А ну, брысь в дом! Да давай собери на стол, а то скоро гости дорогие – Разик с Желтком придут! – Михась подчеркнуто произнес «гости дорогие», глядя прямо в глаза Лурю, утверждая тем самым, что тот – не гость и тем более не дорогой.

      Луря его слова явно задели. Михась не очень понял почему. Искренне считая свою сестру маленькой девчонкой, Михась не замечал, что за ней давно уже пытаются ухаживать отдельные личности, в число которых входит и его ближайший друг Разик. Ну а Лурь, как один из претендентов на Катькину благосклонность, естественно, был осведомлен о сем обстоятельстве и видел в Разике опасного соперника. Для него было очевидным, что ближайший друг любимого старшего брата имеет больше шансов на внимание красавицы, и Лурь воспринял все речи Михася как желание расчистить место сопернику. Ему и в голову не могло прийти, что Михась не знает о чувствах Разика к сестре. На миг вся выдержка, выработанная годами упорной подготовки, оставила бойца особой сотни, и он, ослепленный обидой, с горечью глядя вслед послушно уходящей в дом девушке, сказал то, о чем не должен был говорить:

      – Напрасно ты так, Михась! Не следовало бы тебе выше всех себя мнить. А то ведь, не ровен час, доведется встретиться нам в поединке на испытаниях твоих нынешних!

      – Да ты никак напугать меня хочешь, боец? Так я испытаний-то не боюсь, а, напротив, жду с нетерпением! – жестко и гордо ответил Михась и затем чуть удивленно и одновременно