Дезертир. Андрей Валентинов

выскочившего из дверей, и прошел внутрь.

      Господин Франческо Прокоп Куто, равно как его наследники, оказались на высоте. Минут пять я разглядывал роскошное убранство – зеркала (настоящие венецианские), ковры (издалека могущие сойти за персидские), хрустальные люстры. На стенах темнели портреты. Не без удивления я узнал д'Аламбера, Гольбаха, Бюффона. Здесь что, отделение Академии наук?

      Столики пустели на глазах. Очевидно, для заведения Прокопа наступал мертвый час. Я решил не ждать официанта, а подошел прямо к стойке, мраморной, украшенной затейливой резьбой – змеящимися виноградными лозами. За стойкой возвышался солидного вида щекастый гражданин с трубкой в зубах. Увидев меня, он мгновение-другое оценивающе приглядывался, затем величественно кивнул:

      – Добрый вечер, гражданин! Решили не идти на первый акт?

      – А что, стоит опоздать? – Я присел напротив и вновь с интересом огляделся. Да, солидное заведение!

      Мой собеседеник подумал, выпустил изо рта устрашающего вида синеватое облако и с достоинством резюмировал:

      – Первый акт можно пропустить. Это точно! – Он подумал и заключил: – Впрочем, и второй тоже. Безобразная опера!

      Мысль мне понравилась. Лучше посидеть тут, выпить кофе. Интересно, а какой здесь кофе?

      Я поглядел в угол, где обычно находится жестяная колонка с краном и жаровней, но ничего похожего не заметил. Хозяин, явно отличавшийся проницательностью, вновь выпустил целую тучу дыма и покачал головой:

      – И не ищите, гражданин! Кофе в бочке не варим! У нас кофе по-стамбульски, на песке. Вам крепкий? С сахаром?

      – Крепкий, без сахара, – не думая, ответил я.

      – Тогда вы – добрый патриот, – удовлетворенно заметил хозяин и, достав джезву, принялся священнодействовать.

      Хотелось спросить почему, но я сдержался. Впрочем, мне тут же пояснили:

      – Доброго патриота всегда узнать можно. Добрые патриоты сахар не употребляют, потому как сахара в Республике не хватает. Зато кофе пьют самый крепкий, дабы самим крепче стать.

      Я несколько удивился, и вдруг в словах хозяина мне послышалось что-то знакомое. Добрые патриоты…

      – Добрые патриоты не пьют чай, Франсуа! Добрые патриоты пьют кофе! Привыкайте!

      Мари Жильбер де Ла Файет протягивает мне большую дымящуюся кружку, и я осторожно отхлебываю крепкий горький напиток. Мой друг смеется и качает головой:

      – Но мадам Марта кофе варить так и не научилась. Увы!

      Да, мадам Марта, в доме которой, именуемом Маунт-Вернон, мы только что были в гостях, варит кофе в большом чугунном котле. Однако ее супруг – высокий, чуть сутуловатый человек с яркими голубыми глазами – находил сей кофе превосходным. Впрочем, разговаривая с ним, я менее всего думал о вкусе темного напитка. Я называл этого человека «господин генерал», и в разговоре – очень важном, секретном – речь шла…

      – Прошу вас, гражданин! Самый крепкий!

      Я очнулся, кивнул и осторожно