Мое милое детство. Клавдия Лукашевич

в жизни», как она сама иногда говорит.

      Перед всеми церковными праздниками наша нянюшка настроена особенно торжественно и свято, и лицо у нее серьезное, сосредоточенное.

      – Нянечка, сегодня все со свечами и с вербочками будут стоять в церкви?

      – Да, Беляночка… Какой праздник настает великий! Как благостно на душе!.. Слава Богу, дожили мы в добром здоровье и до радостных дней.

      – Нянечка, мы и огонь святой принесем из церкви?

      Я хочу еще расспросить старушку обо всем, что меня волнует. Но в эту минуту в соседней комнате раздается сильный, звонкий голос:

      Люди добрые, внемлите

      Печали сердца моего,

      Мою скорбь вы все поймите,

      Грустно жить мне без него…

      Няня испуганно вскидывает глаза на образ в углу и порывисто крестится.

      – Господи, прости! – шепчет она. – Господи, какое искушение! Вот-то грех!

      Она поспешно открывает дверь в соседнюю комнату и строго, укоризненно говорит:

      – Что это ты, Клавденька, запела? В такой-то день?! И не грешно, не совестно тебе?! Ведь сейчас всенощная начнется… Разве можно теперь песни петь?!

      – Прости, нянюшка, забыла! – ответил звонкий голос мамы.

      – То-то, забыла, забыла… Разве можно это забывать?! Ты ведь теперь не барышня, а мать семейства и должна детям пример хороший показывать.

      – Ладно, ладно, нянюшка… Прости, не волнуйся! – крикнула громко мама.

      Мама во всем слушалась няню и, как говорила бабушка, даже побаивалась ее.

      Няня была крепостная родителей дедушки, вынянчила дедушку, мою маму и последнюю меня. Няня была наш общий друг, любимый член семьи, которого все уважали и почитали…

      Мама опять в соседней комнате что-то затягивает и вдруг неожиданно обрывает… Она со смехом выбегает из соседней комнаты и бросается няне на шею:

      – Прости, моя старушечка! Не сердись, не волнуйся! Я все забываю… Прости твою «вольницу»!

      Но няня строга и молчалива. Мама наша весёлая и молодая. Ее большие красивые серо-зеленые глаза всегда горели задорным огоньком, очень полные румяные губы смеялись; движения были порывисты и быстры. Она всегда что-нибудь напевала и всюду вносила веселье, оживление, радость. Черные волосы мамы разобраны посредине ровным пробором и заплетены в длинные косы. По тогдашней моде косы уложены по бокам головы затейливыми завитушками. На ней надето платье с мягкими складками вокруг талии, а на плечах накинута черная бархатная пелерина с бахромой.

      В руках у нее почти всегда какая-нибудь книжка. Из-за этих книг немало воюет с нею няня.

      Как только входит к нам в комнату мама, сразу становится веселее. Мы знаем, что если бы сегодня не «такой день», мама бы стала громко петь песни, шалить, возиться с нами и даже плясать. Но сегодня она старается быть серьезной и заискивающе говорит нашей старушке:

      – Нянюшка, вы идите ко всенощной, а я подожду Володю. Тут все приберу, приготовлю вам чай и буду дожидаться…

      – Как, а ты разве не хочешь идти сегодня ко всенощной? – испуганно и строго