.

в библиотеки, столовые, часовни… Повсюду картины, бюсты, статуи, скульптуры из мрамора и бронзы, витражи, резное дерево, как будто каждый колледж – сам по себе музей.

      От средневековых миниатюр Бодлианской библиотеки до портретного изображения Билла Клинтона работы Рональда Б. Китая в Юниверсити-колледже – все свидетельствует о том, что Оксфорд – еще и город изображений. Они рассыпаны по городу, скрыты в преподавательских гостиных и доступны отнюдь не всем и не всегда. Начнем с того, что имеется в открытом доступе, – к примеру, с Эксетер-колледжа. В викторианских сумерках часовни сияет «Вифлеемская звезда», картина прерафаэлитской мощи, гобелен, вытканный по наброску Эдварда Бёрн-Джонса (1887). Трое ткачей на протяжении двух с лишним лет работали над этим монументальным творением: исполненные радости подчеркнуто удлиненные фигуры среди лилий, роз и нарциссов, как на флорентийском цветочном гобелене раннего Ренессанса. Первый большой заказ фирмы Морис & Co, со временем сделавшийся самым популярным настенным панно религиозного содержания, ныне существует в десяти вариантах, но в часовне он хронологически самый первый.

      Уильям Моррис и Эдвард Бёрн-Джонс познакомились в Эксетер-колледже, куда поступили в 1853 году изучать теологию. Оба хотели быть священниками, а стали сторонниками Оксфордского движения. Но Моррис по прозвищу Топси, характеризуемый наставником как «весьма неотесанный и необразованный молодой человек, не проявляющий особого литературного вкуса и способностей», вскоре увлекся Джоном Рёскином и апофеозом готики, отдав ему явное предпочтение перед реформами кардинала Ньюмена – так же как и его друг из Бирмингема. В Оксфорде Бёрн-Джонс впервые переживал средневековые мистерии, на всю жизнь вдохновившие его как художника.

      «В упоенье возвращался я пешком вдоль реки… И видел внутренним взором картины давно минувших дней: аббатство, длинные процессии верующих, крестные знамена, платья хористов, епископские жезлы, воодушевленных рыцарей и дам по берегам реки, соколиную охоту, роскошь золотого века… Не могу вспомнить, чтобы хоть когда-нибудь впоследствии мне довелось пережить столь же несказанное посещение иного мира, интенсивность которого причиняла мне столь сильную боль, что, казалось, голова моя вот-вот расколется», – записал в 1854 году Эдвард Бёрн-Джонс в дневнике после посещения развалин аббатства Годстоу.

      В том же году друзья заприметили у одного галериста с Хай-стрит картину, наилучшим образом отвечавшую их эстетическим и религиозным идеалам, – «Возвращение голубя к ковчегу» Джона Эверетта Милле. Картина принадлежала директору университетской типографии Томасу Комбе, в собрании которого друзья впервые увидели также произведения Хольмана Ханта, Данте Габриэля Россетти и других прерафаэлитов. Два года спустя, встретившись с Россетти, они полностью посвятили себя искусству. Моррис стал движущей силой движения Arts & Crafts, а Бёрн-Джонс – одним из самых загадочных символистов.

      В 1857 году они вернулись