Серпантин счастья. Яросвет Самовидец

моностихи приобретают монументальную афористичность стиля: «Светлые силы добро нам несут».

      III. Звукопись (аллитерации и ассонансы).

      Звукопись в сборнике Яросвета Самовидца представлена очень широко. Встречаются выразительные аллитерации – игра согласными («Странника сума полна тумана», «Прорвал пророк полотно порока», «Стремена стремлений») и ассонансы – музыкальное накопление повторяющихся гласных («Тоска бродит у ворот»). Часто аллитерации и ассонансы звучат в унисон («Остыл в постылой постели»). В «узком» словесном пространстве моностиха аллитерации и ассонансы особенно заметны и способствуют дополнительной фонетической организации произведений, эмоционально окрашивают их.

      Особенно следует отметить те моностихи, в которых отчётливо ощущается связь со стилистикой фольклора. Это пословицы («Посеял лебеду – выросла беда»), поговорки («Куриный восторг»), скороговорки («У попадьи поп обалдел от оладьев») прибаутки («Ипполиту молитва не помогла»), русские народные припевы («Не дойдешь, не пожмешь, не обнимешь»). В подобных одностишиях нередко создаётся эффект «затруднённой» речи за счёт игры звуками и смыслами: «Гулкие группки лилипутов на груди Гулливера гуляли», «Мышь смышлёная и несмышлёныш-мишка». За счёт «скороговорочности» происходит «уплотнение» самой стиховой конструкции, она становится максимально концентрированной.

      IV.Грамматическая структура.

      Обращает на себя внимание то, что многие моностихи в «Серпантине счастья» обладают полной грамматической структурой, то есть представляют собой стихи-предложения. За счёт точного обобщения создаётся объёмная картина. Она «проецируется» на действительность, вызывая у читателя глубокую эмоционально-эстетическую реакцию: «Грусть прочертила дорожки на пыльных щеках».

      Но также есть моностихи с неполнотой синтаксической конструкции: «Меркнут в прихожей». В таких одностишиях как бы сохраняется интрига, касающаяся субъекта действия. «Нательным страхом» – автор как бы играет с грамматикой, добиваясь необычности звучания, побуждая читателя «достраивать» целое.

      Встречаются и такие приёмы, как стихи-вопросы: «Где, за какой гранью горизонта скрывается голод души?». «Неужели в душе моей нет переживаний весеннего семени?», «Почему я надежду прижал к потолку, почему я ей век свой продал?». Каждый вопрос адресован читателю и рассчитан на диалог с ним.

      С точки зрения грамматической формы моностихи в «Серпантине счастья» включают разное количество слов – от двух до пяти-шести, что зависит от выстраиваемых цепочек взаимосвязанных смыслов. Особенно выделяются стихи-двусловья: «Лесенка сладкоголосья», «Виньетка варьете». Внимание читателя в этих стихах «уравновешивается», привлекается к обоим лексическим компонентам в равной мере благодаря грамматически сбалансированной форме. Тут можно говорить о своеобразных «весах», где на каждой чаше оказывается одна-единственная словоформа