Дюна: Дом Харконненов. Кевин Андерсон

было истолковать как согласие. Гурни отложил в сторону балисет и подошел к окну таверны как раз в тот момент, когда тюремная машина остановилась на центральной площади деревни. За стеклами кабины виднелись силуэты человеческих фигур, и, насколько понял Гурни, все арестованные были женщины. Он ободряюще похлопал сестру по плечу и постарался сохранить присутствие духа, хотя понимал, что Харконненам не потребуется много объяснений для того, чтобы схватить новых пленников или пленниц.

      Деревню залил свет прожекторов. По грязным улочкам, стуча в двери домов, пошли вооруженные люди. Дощатая дверь таверны с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель.

      В зал ворвались шесть человек. Среди них Гурни узнал капитана Криуби, начальника охраны Дома Харконненов.

      – Всем сидеть на месте, проверка, – объявил Криуби. На верхней губе солдафона топорщилась щеточка усов. Впалые щеки на удлиненном лице. Зубы плотно сжаты, на скулах надулись желваки.

      Гурни остался стоять у окна.

      – Мы не делаем ничего плохого, не нарушаем законов Харконнена и исправно работаем.

      Криуби бросил на него презрительный взгляд.

      – Кто назначил тебя старостой этой деревни?

      Гурни не успел сдержать свой сарказм.

      – А кто дал тебе приказ пугать невинных поселян? Из-за такого ужаса мы не сможем завтра работать.

      Товарищи Гурни ужаснулись такой безрассудной смелости. Бхет схватила брата за рукав, чтобы утихомирить его. Солдаты угрожающе навели на Гурни свое оружие.

      Гурни дернулся и подбородком указал на тюремный фургон за окном.

      – Что сделали эти люди? За какое преступление их арестовали?

      – Для ареста не требуется совершить преступление, – ответил Криуби, не испытывая ни малейшей неловкости от правды, сказанной ему в глаза.

      Гурни шагнул вперед, но три солдата схватили его за руки и бросили на пол. Халлек знал, что Харконнены часто вербуют своих вояк из молодых парней в деревнях. Эти новобранцы, спасенные от серой, безысходной жизни, получившие в свое распоряжение оружие, красивую форму, дармовую выпивку и женщин, были еще более жестокими, чем набранные в городе бесстрастные профессионалы. Гурни надеялся, что сможет узнать среди солдат односельчанина, чтобы плюнуть тому в рожу. При падении он ударился головой об пол, но сумел тотчас же вскочить на ноги.

      Бхет бросилась к брату.

      – Не провоцируй их!

      Это было самое худшее, что она могла сказать. Криуби указал на нее рукой.

      – Порядок, взять и эту!

      Узкое лицо Бхет смертельно побледнело, когда два гвардейца грубо схватили ее за тонкие девичьи руки. Она сопротивлялась изо всех сил, когда ее потащили к дверям. Гурни отшвырнул балисет и кинулся вперед, но оставшийся в помещении гвардеец дважды ударил его прикладом по лицу.

      Гурни пошатнулся, но удержался на ногах и снова рванулся за сестрой, размахивая своими пудовыми кулаками.

      – Отпустите ее!

      Он ударил одного из гвардейцев, сбив его с ног, потом свалил еще одного, оторвав того от сестры. Она дико закричала, когда трое солдат накинулись на Гурни,