Дюна: Дом Харконненов. Кевин Андерсон

этот дух, но он вспомнил, что вдыхал его во время праздников сиетча. Вода Жизни! Фримены пили эту воду только после того, как Сайадина с помощью биохимии своего организма что-то делала с испарениями утопленного песчаного червя. Этот катализ превращал токсин в волшебное снадобье. Выпив его, жители сиетча впадали в экстатическое веселье. Но без предварительной обработки лекарство оборачивалось страшным ядом.

      Жители Байларского Становища выпили чистую Воду Жизни, без ее трансформации. Кто-то сделал это намеренно, отравив их.

      На мягкой почве площадки Лиет увидел следы стоек орнитоптера. Должно быть, это орнитоптер Харконненов. Регулярный патруль. Это что, милая шутка?

      Мрачно усмехнувшись, Лиет вернулся в опустошенную деревню, где его отцу удалось уговорить нескольких уцелевших жителей выйти из забаррикадированных домов. По счастью, эти люди не успели выпить отравленной воды. Сейчас они упали на колени, объятые страхом от вида распростертых на улице тел. Крики скорби разносились по округе, похожие на завывания призраков в скалах.

      Это дело рук Харконненов.

      Пардот Кинес попытался успокоить людей, делая все, что было в его силах, но по недоуменному выражению лиц уцелевших жителей Лиет видел, что отец, видимо, делает что-то не так; его умозрительные понятия не доходили до сознания деревенских жителей.

      Лиет спустился с горы, в голове его уже зрел план. Как только они вернутся в сиетч, он встретится со Стилгаром и его молодцами.

      И тогда они придумают, как отомстить Харконненам.

      Империя, построенная на силе, не способна снискать любви и преданности, которыми подданные охотно награждают правление, основанное на идеях и красоте. Украсьте же вашу Великую Империю красотой и культурой.

Из речи кронпринца Рафаэля Коррино. L’Institute de Kaitain Archives[1]

      Прошедшие годы не были милостивы к барону Владимиру Харконнену.

      В ярости он изо всех сил ударил тростью по полке на стене лечебного кабинета. Банки с мазями, притираниями, пилюлями и коробки со шприцами с грохотом посыпались на выложенный плитами пол.

      – Ничто не помогает!

      С каждым днем барон чувствовал себя все хуже и хуже, внешность его менялась также не в лучшую сторону. Из зеркала на барона глянула краснорожая расплывшаяся карикатура на того Адониса, каким был когда-то Владимир Харконнен.

      – Я похож на раковую опухоль, а не на мужчину.

      В комнату стремительно вошел Питер де Фриз, готовый в случае надобности прийти на помощь патрону. Барон попытался ударить ментата тростью, но тот увернулся от тычка с грацией кобры.

      – Убирайся с глаз долой, Питер, – рявкнул барон, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. – Уходи или я действительно придумаю, как тебя убить.

      – Как прикажет его милость барон, – проворковал де Фриз елейным голосом, поклонился и выскользнул вон.

      Людей, к которым барон испытывал искреннюю симпатию, можно было пересчитать по пальцам, но он ценил

1

Архивный институт Кайтэйна (фр.).