Невидимая смерть. Евгений Петрович Федоровский

и фуражках с большими козырьками.

      Юстин хотел рассмотреть их поближе, но дорогу преградил низкорослый, длиннолицый господин в шляпе и легком летнем плаще. С грубоватым тюрингским акцентом он проговорил:

      – Туда не пускают.

      Юстин почувствовал на себе цепкий взгляд. Незнакомец опустил локти на поручни, спросил:

      – Издалека?

      – Из Людерица.

      – О! И конечно в Германию? Там ваши родители?

      – Нет, мать умерла при родах, в Намибии остались дед и отец.

      – Вы едете учиться?

      – Хотел бы поступить в Берлинский университет.

      Слово за словом завязался разговор. Незнакомец оказался живым собеседником. Юстин и не заметил, как вскоре диалог превратился в монолог, он легко и просто рассказал о своей жизни. Когда в пароходной утробе скрылся последний солдат, господин снял шляпу, с облегчением провел белоснежным платком по высокому лбу. Юстин обратил внимание на оттопыренные уши с большими, вислыми мочками, Матросы торопливо подняли трапы, отдали швартовы. Сразу погасли прожекторы, и пароход стал быстро набирать ход, забыв о ритуальном прощальном гудке. Юстин понял, что собеседник был как-то связан и с задержкой «Магдебурга», и марокканскими стрелками.

      Во время завтрака они встретились снова, Юстин ел ветчину, поливая мясо кисло-сладким греческим соусом. Ночной знакомый заказал лишь булочку с маком и ломтиком маргарина.

      – В мои годы пора думать о диете, – сказал он, приглаживая седовато-пепельные волосы.

      – Вы тоже в Германию? – спросил Юстин.

      – Нет, пока до Лисабона.

      – С теми? – Юстин вилкой ткнул вниз, где были трюмы.

      Длиннолицый ушастый господин усмехнулся:

      – Я сам по себе, – и прищурив зеленоватые глаза, добавил, – а вы, вижу, не лишены наблюдательности.

      Юстин поднял чашку с кофе, сделал глоток. Комплимент понравился ему, хотя он и притворился равнодушным.

      – Разве это кофе?! – воскликнул он. – Хотите, угощу настоящим ангольским?

      – Никогда не пробовал такого, – живо отозвался собеседник.

      – У нас в Намибии не признают ни ангольский, ни колумбийский. Пьют только африканский, его прожаривает экваториальное солнце.

      Юстин сунул ключ в замок, щелкнул и распахнул дверь. Гость быстрым взглядом окинул каюту, чуткими, как у пианиста, пальцами пробежал по корешкам книг на полке, с удивлением уставился на ворох иностранных газет:

      – Вы знаете столько языков?

      – У нас же кого только нет, поневоле научишься, – поскромничал Юстин, в этот момент вспомнил Мишу, по которому успел соскучиться. – Я овладел даже русским, как своим собственным.

      Он засыпал в кофемолку зерна, включил электрический чайник, из холодильной камеры достал бутылку оранжада. Расставляя на журнальном столике чашки для кофе и высокие бокалы для напитка, он сказал:

      – Сдается, в Испании вот-вот начнется война.

      – В этой сумасшедшей