Невидимая смерть. Евгений Петрович Федоровский

картины. Несоразмерность минного хлопка и вмиг разбушевавшегося пожара поразила командиров. Они молча переглянулись. Полковник из автобронетанкового управления потянулся к листку, где под копирку была отпечатана техническая характеристика новинки. Наклонившись к Ростовскому, он спросил:

      – Здесь указывается вес, это не опечатка?

      – Нет. Ровно три килограмма.

      – Получается, вместо одного противотанкового фугаса теперь можно ставить три подобные мины? Иными словами, втрое увеличивается плотность минных заграждений?

      Ростовский кивнул седой головой.

      – Выходит, чтобы разминировать поле, придется приложить втрое больше усилий? – вмешался сапер из инженерного управления.

      – Конструктор предусмотрел в этой мине элементы неизвлекаемости и необезвреживаемости, – улыбнулся Георгий Иосифович. – Так что усилий, о которых вы говорите, придется потратить много больше.

      Профессор явно гордился успехом своего ученика, но Павел, остро прислушивающийся к разговору, вдруг представил себе минное поле, ряды и витки колючей проволоки, снайперов, выбивающих ползущих со щупами людей, настильный артиллерийский огонь… Мало, чтобы уцелеть, надо еще найти в этом аду мину, попробовать ее разоружить… Не исключено, что и у противника появятся сходные ловушки, – тогда что делать?

      Идея кажется простой, когда полностью обретает свой облик. Ну, почему, спросят, так долго бились над ней, она же проще яйца?! Почему в истребителе оставалась открытой кабина, летчика жег воздушный поток и ледяной холод на высоте, а вот закрыл ее Вилли Мессершмитт органическим стеклом на своем знаменитом Ме-109 и прекратились все муки? Почему с появлением паровых котлов в морском флоте не сразу воспользовались дизельным топливом, не догадались установить менее емкие цистерны для жидкого горючего, а сжигали горы угля? Почему простейший манипулятор в танке, подающий снаряды в казенник, придумали спустя десятки лет после появления бронированной техники?.. Павел назвал бы тысячи этих «почему». Но при испытании первой кумулятивной мины он почувствовал только первый ветерок от мысли, которая позже лишит его покоя и сна. Она лишь подсознательно скользнула в голове, заставила вздрогнуть после того, как представил каторжную работу саперов на минных полях во время боя. Чем можно заменить живых людей? Какую найти силу, чтобы избавить их от кровавого труда?..

      3

      Как всякий думающий человек, Павел все чаще и чаще вставал в тупик перед разницей между показухой и тем, что творилось на самом деле. «Кадры решают все», «Человек – самый ценный капитал», – и в то же время миллионы здоровых людей везли в Сибирь и на Север на верную смерть, другие миллионы загнали в колхозы, как на барщину, приковали к станку, отняв права перехода на другую работу. Вероломная система мастерски дурачила даже мудрых людей. Так обвели вокруг пальца Эдуарда Эррио, который в самый разгар голода ездил на Украину и не увидел умирающих людей. Ничего не сумел рассмотреть