Преступившие. Андрей Валентинов

по возможности весело ответил тот. – Ушиб, то есть травма… В общем, здравствуй, дед. Мы победили!

      – Я Фрол, – попытался вмешаться в разговор дхар. – Мы с Николаем…

      – Заходите, – прервал его Лунин-старший. Вдвоем они взяли Келюса под локти и повели в прихожую. Ноги у старика уже начинали отказывать, но сила в руках еще оставалась. Вскоре Лунин-внук был благополучно уложен на диван в большом кабинете, где по стенам висели портреты Основоположников.

      – Лунин Николай Андреевич, – представился старик. – Дед этого врангелевца. Фрол… простите?

      – Соломатин Фрол Афанасьевич. Мы с Николаем… Ну, в общем…

      – «Скорую» вызвать, товарищ Соломатин? – вновь перебил старик.

      – Ну что ты, дед! – вмешался Келюс, поудобнее устраиваясь на диване. – Сразу товарищем обзываешься. «Скорой» не надо, ты бы лучше чаю сообразил. А еще лучше – кофе.

      – Николай Андреевич, зовите меня по имени, – несколько смущенно предложил дхар. – «Скорой» и вправду не надо, мы как раз из госпиталя.

      – Его на самом деле зовут Фроат, – сообщил Келюс, закуривая сигарету. – Он из древнего и великого народа дхаров, репрессированного в годы культа личности.

      Дед никак не отреагировал на эту реплику, еще раз внимательно посмотрел на Фрола, потом на внука, покачал головой и сел в кресло.

      – Валидол, – шепнул Николай, хорошо знавший старика, – на письменном столе…

      – Не надо, – возразил Лунин-старший. – Я так посижу. Фрол… или Фроат, как лучше?

      – Все равно, – махнул рукою дхар. – Как больше нравится.

      – Так вот, Фроат. Расскажите, пожалуйста, что с вашей рукой, и что у этого защитника Зимнего с его… Даже не знаю, как назвать эту часть тела…

      Фрол постарался рассеять опасения Николая Андреевича, упомянув о госпитале и об экстрасенсе Варфоломее Кирилловиче, для убедительности добавляя неизменное «в карету». Дед слушал молча, не открывая глаз, затем вновь покачал головой и, с трудом поднявшись, направился на кухню варить кофе.

      – Силен, – заметил Келюс. – Фрол, взгляни, много на столе валидола осталось?

      – Одна штука, – сообщил дхар, – и две пустые упаковки, елы.

      Кофе пили на кухне. Николай, заявив, что уже выздоровел, добрался туда без посторонней помощи и с удовольствием принялся смаковать ароматный напиток, доставляемый знакомыми деда прямо из Бразилии. Его попытка поведать обо всем случившемся была пресечена в корне, и рассказывать было велено дхару. Фроат, в нерешительности почесав затылок, принялся не особо складно, с упоминанием «елы» и той же «кареты», излагать события прошлой ночи, сбиваясь, путаясь и все более смущаясь. Но старик слушал очень внимательно, то и дело подливая Фролу кофе и качая головой.

      – Ясно, – констатировал он, когда дхар, наконец, выговорился. – Раскололи армию… Недурно им историю партии преподавали! Ну что, рады? За Корнилова, за родину, за веру?

      – Ну, дед! – не выдержал Келюс. – Во-первых,