Преступившие. Андрей Валентинов

лет.

      – И как? До семидесяти дотянул?

      – Сейчас ему сто, – спокойно сообщил Лунин-старший. – Он совершенно здоров и продолжает работать…

      – Но барон-то откуда? – не выдержал Келюс.

      – Не знаю… В письме, которое он привез – шифр, адреса на конверте нет… Вот и думай!

      Келюс честно потратил полночи на рассуждения о странном полковнике. Годились две версии. Корф мог быть шпионом из потомков русских эмигрантов, а в Теплом Стане находилась явка. Правда, для разведчика подготовлен он был из рук вон плохо. Подходило и другое – загадочный Тернем воскресил офицера времен Первой мировой войны и использует его в качестве курьера. Но опять-таки, зачем? Выходила, как ни крути, форменная ерунда.

      Спал Николай крепко, и будильник, поставленный на шесть утра, прозвонил явно не ко времени. Вспомнив о просьбе барона, Лунин-младший, чертыхаясь, отправился будить странного гостя. Проходя мимо кабинета, Келюс с удивлением обнаружил, что Лунин-старший сидит за столом и о чем-то размышляет, постукивая костяшками пальцев по дубовой крышке.

      – Не буди его, – заметил старик, едва пожелав внуку доброго утра. – Ему некуда торопиться…

      – …А? Большевики? – вскинулся барон, когда Лунин-младший тронул его за плечо.

      – Они самые, – улыбнулся Келюс. – Доброе утро, Михаил.

      – А-а-а! – застонал Корф. – А я надеялся, что все это сон! Господи, какая жуть… Нет, нет, Николай, не подумайте, это я не про вас…

      Едва умывшись, полковник начал быстро собирать свой небогатый скарб, но Лунин-старший попросил гостя зайти в кабинет.

      – Можете не торопиться, господин барон, – сообщил он без всяких предисловий. – Я только что звонил… В Теплый Стан вам пока ехать незачем. Этой ночью Институт Тернема взят под охрану и опечатан.

      – Вот это да! – ахнул присутствовавший при этом Келюс.

      – Но, господин Лунин… господа… – растерялся Корф. – Вы не понимаете. Мне нельзя здесь оставаться! Господи, если б вы знали!.. В конце концов, я попытаюсь прорваться…

      – Работы в Институте Тернема остановлены, – покачал головой Николай Андреевич. – Что-то случилось – очень серьезное…

      – Погиб! – вырвалось у барона. – Господи, застрять в Совдепии! В Большевизии! Всюду краснопузые! Комбеды, мировая революция, «чека»!..

      – Опоздали, господин полковник! – не без удовольствия усмехнулся Лунин-младший.

      – Как? – вскинулся тот.

      – Революция у нас.

      – Что-о? Опять?! – ужаснулся барон, чуть не подпрыгнув при этом известии.

      – Ну, контрреволюция, – уточнил Николай. – Большевиков запретили, партию разогнали, памятники ломают… И еще флаг трехцветный вернули.

      – Слава Богу! – Корф размашисто перекрестился. – Не зря, значит…

      – Вероятно, из-за этой суматохи вы и не дождались связного, – заметил дед. – Революция, контрреволюция – первым делом начинается хаос.

      – Да, господа, но кто же на престоле? – встрепенулся полковник.

      – У