Трагик. Леонид Соловьев

Могли бы и без этих штук… Я по старой дружбе вас бы принял без всяких мандатов. Играйте, пожалуйста, публика пошла нынче рвань, все равно ничего не понимает.

      Прямо на сцене в пыльной и затхлой полутьме стояли койки, скамейки, печка чугунка. В углу, где было чуть посветлее, сидели вкруг низенького стола на перевернутых ящиках и чурбаках люди, молча резались в карты.

      – Здесь и живем, – пояснил антрепренер. – Устраивайтесь. Знакомьтесь…

      Мамонтов подошел к играющим и протянул руку рыжему, рябому, что открывал дверь. Но рыжий удивленно посмотрел на Мамонтова, на его руку, отвернулся, щелкнул картами и сказал:

      – Очко!

      Банкомет – суфлер, тощий, чистенький старичок с лисьей бородкой хвостиком, – покорно встал и закрыл лицо ладонями, так что высовывался только самый кончик носа.

      – Если не ошибаюсь, я шел по банку? – спросил рыжий.

      Старичок ответил глухо, из-под ладоней:

      – Точно так. Ребром не бить.

      – Я приступаю, – серьезно сказал рыжий.

      Остальные в безмолвии наблюдали. Рыжий прицелился и картами щелкнул старичка по носу.

      – Ребром не бить! – дернувшись, закричал старичок. На пятнадцатом ударе его нос покраснел и взмок.

      Рыжий, наслаждаясь, продолжал хлестать резкими отрывистыми движениями, «с оттяжкой».

      Когда экзекуция закончилась, старичок, зажав распухший нос платком, отошел. Ему было, видимо, очень больно – слезы выступили. Он сказал:

      – Нет, господин Логинов, с вами играть невозможно. Вы бьете ребром да еще норовите ногтем задеть. Вредный вы человек, господин Логинов!

      Никто не ответил ему. Игроки торжественно безмолвствовали. Логинов жестом пригласил Мамонтова занять освободившееся место. Мамонтов отказался.