Орел расправляет крылья. Роман Злотников

подвязку или левую туфлю. А весь двор глубокомысленно обсуждал, что означает факт того, что графу N сегодня доверено подавать левый чулок, а не, как вчера и позавчера, панталоны. Ну, типа, как наши политологи и всякие там светские хроникеры обсуждают, что означает то, что президент в субботу предпочел верховую езду, а не поехал, как премьер-министр, кататься на лыжах, а генеральный прокурор при этом отправился поплавать в бассейн, который расположен на три километра ближе к ипподрому, чем к лыжному склону. И делают из этого глубокомысленный вывод, что расстановка сил во «властной элите» резко поменялась… Кстати, как нам объяснил тогда старичок, весь этот придворный этикет, разработанный королем-солнце, вещь настолько тяжкая, что в полной мере соблюдать его после смерти Людовика XIV не смог больше ни один французский король. «Ниасилили», так сказать…

      Так вот, я собирался завтракать. Когда я появился в своей малой трапезной, Митрофан уже сидел там, а сразу же после моего прихода заявился и дядька Семен. Так что сначала все вроде как шло нормально. Мы неторопливо беседовали, когда служки начали вносить здоровенные подносы, уставленные блюдами с едой. Наряду с гигиеной я твердо, ну сколь возможно, внедрял в жизнь основной принцип здорового питания: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу». Нарушал его только во время дипломатических приемов, совмещенных с пирами, ибо в этом случае приходилось есть поздно, и по моим меркам, довольно обильно. Хотя и тогда среди присутствующих на пирах бояр ходили разговоры, что царь-де ест невместно мало, ну будто птичка клюет, видать, отравы боится… Отравы я действительно опасался, куда деваться, и постарался выстроить вокруг себя достаточно эффективную систему безопасности, но мало ел не поэтому. А потому, что твердо знал: мои гастриты, колиты, язву желудка и двенадцатиперстной кишки здесь, в этом времени, лечить некому. Следовательно, если я хочу жить долго и по возможности счастливо – лучше их вообще не заводить… И вот, когда на стол водрузили большое блюдо с картофельным пюре и служка приготовился раскладывать его по тарелкам, Немой тать, примостившийся в углу, внезапно взревел и, кинувшись к столу как коршун, ухватил это блюдо и сдернул со стола. Все ошарашенно замерли. Нет, всем было известно, что Немой тать тоже пристрастился к «царскому овощу», но до сего дня он себе таких выходок не позволял.

      Я отодвинул тарелку и, встав из-за стола, направился в его сторону. Потому что никто, кроме меня, утихомирить эту внезапно разбушевавшуюся смертоносную стихию был не в состоянии. Немой тать заревел и спрятал блюдо с картошкой за спину. Я непонимающе остановился. Да что с ним такое происходит-то?

      – Ты хочешь картошечки? – ласково спросил я свою «тень». – Так можешь взять сколько хочешь. А остальное – отдай. Нехорошо поступаешь. Мы тоже хотим картошки. Неужели ты с нами не поделишься?

      Немой тать посмотрел на меня отчаянным взглядом, потом тоскливо взвыл и… вытащив из-за спины блюдо с пюре, внезапно начал жрать его