Повелитель снов. Петр Катериничев

то все мы – гости в этом мире и ничего тут…

      – Извините, Олег, если я не вовремя…

      Время… А что есть «время», как не категория случайного? И не мнимо ли тогда оно само? И что тогда означает «вовремя»?

      Нет, самоистязательная рефлексия на протяжении полугода до добра никого еще не доводила! От полной тоски и безнадеги – к какой-то разудалой разухабистости в мыслях! Или – это и есть фрустрация? И что такое фрустрация с позиций субъективного детерминизма?

      Я решительно тряхнул головой, сказал:

      – Аня, давай на кухню, ставь чайник или джезве, я сейчас!

      А сам в ванную и шевелюру – под ледяную струю! Вытер наскоро полотенцем, набросил тенниску и вышел уже через пару минут вполне бодрый.

      – Извините, милая барышня, просто был не в себе.

      – А в ком?

      – Трудно сказать. То ли в себе прежнем, то ли в себе будущем.

      – Хорошо, что я вас нашла. Я была права.

      – Права? В чем?

      Ни чайник не кипел, ни кофе не варился. Аня сидела на табурете неестественно прямо, словно решаясь на что-то. Потом открыла сумочку, выложила сверток:

      – Вот.

      – Что это?

      – Деньги. Десять тысяч долларов. Аванс.

      – Зачем деньги?

      – Вам.

      – Мне?

      – Да. – Аня вынула из пачки сигарету, неловко чиркнула спичкой, прикурила, закашлялась, смутилась, даже покраснела. – Я вообще-то не курю, но…

      – Ага, – только и нашелся я что сказать, поставил чайник, закурил сам, ополоснул заварной, засыпал щедро заварки, нашел две чашки, сахар и шоколад. Разлил, сел за стол напротив, повторил: – Ага. Кто ты такая, Аня?

      – Учительница. Младших классов. Я знаю, вы сумеете…

      Сумею – что? Может, ей аборт нужно сделать и она просто адрес перепутала? Но за такие деньги любой эскулап спроворит эту операцию всему педколлективу! Без учета пола, возраста и перенесенных на ногах беременностей!

      Десять тысяч. Или она приняла меня за наемника? И решила сделать з а к а з? Перепутала дверь? Но имя-то назвала правильно.

      – Что я должен суметь? – спросил я, глядя девушке в глаза прямо и жестко.

      Она сжалась, как воробышек, побледнела, уткнулась в стол. И – молчала. Потому что молчание – золото.

      – Так что тебе от меня нужно, девочка?

      – Чтобы вы нашли моего приемного отца.

      – Он пропал?

      – Да.

      – Почему ты решила, что я могу кого-то найти?

      – Я понимаю, вы меня не помните и не можете помнить…

      – Мы встречались раньше?

      – Да. Четырнадцать лет назад. Мне было тогда семь.

      – И ты меня запомнила?

      – Обстоятельства были необычные. Я впервые в жизни поехала куда-то, а вы… Вы нас сопровождали из Загорья в Бактрию. Вы и одна девушка. Помните?

      Глава 8

      Я помнил. Девяносто третий год. Кажется, у Виктора Гюго есть такой роман. Девяносто третий год. Когда все преобразовывалось, переиначивалось,