Страшнее пистолета. Анна Ольховская

Гнев, ярость, презрение, ненависть, отчаяние – все это, вспыхнув, осталось тлеть там, под обломками. Для того чтобы их извлечь, требовались силы, а их у Кирилла не было. Зато пыли равнодушия – сколько угодно.

      Может, это и к лучшему, пыль – она и есть пыль, из нее ничего не построить: ни глупостей, ни необдуманных поступков – всего того, что можно натворить сгоряча. А потом сидеть над сотворенным и думать: «Е-мое, что ж я сделал-то?»

      Спросите у Бога, он знает.

      И даже хорошо, что веки стали каменными и не желают подниматься. Значит, и подрагивать, сообщая всем, что хозяин пришел в сознание и там, в сознании, затаился, не будут.

      Меньше всего сейчас хотелось общаться с братцем и его суженой.

      – Давно ждете? – поинтересовался дребезжащий голос вновь прибывшего. – Извините, пришлось задержаться, у одной из пациенток был нервный срыв.

      – В зеркало заглянула? – гыгыкнула Маня.

      – Мария, вы считаете происходящее в этой клинике смешным?

      – А что, нет? Эти дурынды сами во всем виноваты. Ладно, давайте уже, отпирайте дверь, заколебалась тут торчать. И вообще, я – сестра Виктора Борисовича Скипина и должна иметь право доступа во все помещения и палаты этого заведения!

      – Вы и ходите, куда пожелаете.

      – Да, но только в сопровождении вас или охранника, а я хочу иметь свой личный магнитный ключ!

      – Вот к своему брату с этим вопросом и обращайтесь, – голоса зазвучали громче. – Даст «добро» – милости прошу к нашему шалашу. Хотя, если честно, не понимаю, как на это можно смотреть по доброй воле. Я-то вынужден по долгу службы, так сказать, но вам-то оно зачем?

      – Вам действительно не понять, Вениамин Израилевич. – Голос Манюни приблизился, Кирилл почти физически ощущал исходящую от девицы тяжелую волну отрицательной энергетики. – Сколько удовольствия я получаю, когда вижу это месиво вместо смазливой рожи.

      – Заткнись! – прошипел Аристарх, находившийся, судя по звуку, дальше всех от кровати. – Доктор, мне необходимо знать – мой брат будет жить?

      – Будет жить-поживать да добра наживать, – задумчиво мурлыкал Каплан, возясь с аппаратурой: что-то щелкало, стрекотало, пищало, шуршало.

      Кардиограмму снимает, что ли? А впрочем, какая разница? Пыль в душе Кирилла вяло шевельнулась, укладываясь поудобнее, и снова замерла.

      – Ну что же, – спустя какое-то время (для Кирилла оно спустилось в унитаз) удовлетворенно сообщил доктор, – судя по показаниям приборов, организм вашего брата справился, процесс полного распада кожи удалось остановить. Так что теперь я с уверенностью могу сказать – жить он будет.

      – Другой вопрос – как, – глумливо хихикнула Маня.

      Глава 7

      – Да, качество жизни будет совершенно иным. С внешними повреждениями, думаю, справиться удастся, у нас подобная методика наработана, так что не волнуйтесь, господин Витке, ваш брат снова будет похож на себя…

      – Слава богу! – обрадовался было господин Витке, но потом в голос снова